Ноги его

“Когда бог, спустившись с неба, вышел к народу из Питанских болот, ноги его были в грязи”
(Горан Ируканский  “Истории Пришествия”).
=============================================================

Румата миновал могилу святого Мики – седьмую по счету, если считать от поворота на Гниловражье.

На горизонте, на фоне багрового заката, челюстью дромадера ощерился Икающий лес.

Румата натянул поводья.

Глупый хамахарский жеребец остановился как вкопанный, не преминув споткнуться на ровном месте.

Румата чуть не вылетел из седла, качнувшись вперёд и ткнувшись лицом в потную вонючую гриву.

….. …… …..! – выругался Румата по-русски.

Поздно было отключать обруч-передатчик, да в последнее время, Румата особенно и не стеснялся в выражениях.

-Пусть слушают! – с чувством подумал Румата, непроизвольно задрав голову к быстро темнеющему небу.

Всё же было ещё слишком светло, чтобы разглядеть проплывающую над головой крохотную искорку спутника-ретранслятора.

-Чёртов дон Тамэо со своим хамахарским жеребцом! Этот жеребец как неразменный пятак – всё время я его проигрываю, и всё время он возвращается ко мне! – Румата три раза сплюнул через левое плечо на запад, в сторону ируканской границы,
которая проходила вот за этой равниной, покрытой густым кустарником.

От берегов Пролива и до сайвы Икающего леса – простиралась эта страна, забытая богом и проклинаемая людьми.

-И что тут можно было ещё поделать? – подумал Румата.

-Но, хороняка! – Румата толкнул жеребца коленом.

Жеребец мотнул гривой и затрусил по пыли.

- А надо работать, товарищ коммунар! Правда, в последнее время я перестал понимать дона Кондора. Эти его разговоры о перманентной революции в отдельно взятой стране совсем сбили меня с толку. Нет, товарищи, по радио о таком не договоришься!
Ладно, сегодня поговорим… Сядем рядком и поговорим ладком… Вот ведь, зараза! Проглядел доктор Протос! Что-то лишнее осталось в лексике после последнего рекондиционирования. А не надо было дона Рэбу…
Тогда бы и не пришлось сидеть резидентом два года на Гиганде в деревне под Арихадой. Вот и обсудим… Хорошо, если Пашка тоже будет! Две головы хорошо, а три – лучше!

Румата так глубоко задумался, что чуть не проехал мимо корчмы, если бы сам Скелет Бако не окликнул его:

-Вечер добрый, благородный дон Румата! Опять в наши края пожаловали? Не изволит ли чего благородный дон приказать? Вино, девочка, понюшка?

Пузатый Скелет Бако подобострастно осклабился, устало отдуваясь воткнул топор в деревянную колоду на которой рубил собачатину для похлёбки, и вытер руки немыслимо грязным фартуком, повязанным поверх чресел, обтянутых не менее грязными кюлотами.

-Подай кубок эсторского! Да смотри у меня, сильно не разбавляй, а то уши отрежу! –Румата бросил на деревянные ступени крыльца две серебряные монетки.

-Добавить бы надо, благородный дон… Ещё один тикаль..., -пробасил хозяин корчмы.

-Что, вода в колодце подорожала, хозяин? –разозлился Румата.

Он подбоченился, поддернув вверх соанские кружева на рукаве и привстав на стременах.

-Никак нет, благородный дон! В этом месяце ожидается волатильность… -Скелет Бако извиняюще развёл руками.

-Что? Что ты там сипишь, пивная бочка? –Румата спешился.

-Откуда вы все нахватались этих слов? Клянусь рахитом дона Шехру, при короле-батюшке простолюдины таких слов не знали! А может ты ещё и книгочей скрытый? –Румата сжал кулак и сделал шаг к крыльцу.

Отредактировано КФТ (2016-08-06 08:54:12)

Хорошо бы. Но мне не хватает соревнования в компании.
============================================

-Ну, что Вы, благородный дон? Как можно? Счёту на пальцах, верно, обучен. Да и как корчмарю не знать счёту? Все норовят обсчитать простого человека – то заезжий гость, то мытарь, а то и свой брат – простолюдин. Не, ну, конечно, грамоту кой-какую знаю…. Читать по складам, поелику… Вот, благородный дон, Пакиновы приказчики сказывали, повадился в городе какой-то тать по ночам прелестные слова на стенах писать. И ежели что про правительство, то норовил калом собачьим те надписи делать. Нам таких грамотных не надобно. Сказывали, поймали его солдаты, да тем калом вымазали и на кол посадили на площади у Весёлой Башни. А он, перед тем как издох, ещё и про дона Шехру нехорошее кричал. Нет, нам грамота нужна чтоб Указы читать, которое поступают от начальства, что наверху сидить, -пожал необъятными плечами корчмарь.

-Это ты верно сказал. Нам грамотные ни к чему, нам верные нужны, -одобрил его слова Румата, подтягивая подпругу.

-Ну, долго я буду ждать моё вино? –рявкнул Румата.

От акустического удара хамахарский жеребец присел на задние ноги, а корчмарь покачнулся на крыльце и со всей возможной поспешностью устремился внутрь заведения.

-Проклятье века — это спешка, и человек, стирая пот, по жизни мечется, как пешка, попав затравленно в цейтнот, -удовлетворённо продекламировал Румата строки древнего поэта, в своём переводе на ируканский.

Петух обнаружился под рессорой повозки, стоящей неподалёку от коновязи.

Без перьев на хвосте, вид у него был крайне затравленный.

Он забился поглубже, к колесу, откуда испуганно посверкивал по сторонам блестящими шариками своих глаз.

Петуху было явно не до кур.

Если вам вырвут все перья из хвоста, то тут не прокукарекаешь.

Уж лучше помолчать, чем в суп угодить.

А станковый пулемёт на повозке, толстым своим дулом дерзко был направлен прямо в обширное деревянное чрево идола.

Был ли то Жрибог, или его альтер-эго с рифмующимся именем, Румата не разобрал, заинтересовавшись надписью на передке повозки.

Надпись была выполнена белой краской.

Неровные буквы с ясно различимыми следами грубой кисточки складывались в непонятное: “Хрен уйдёшь!”

Румата осторожно, стараясь не наступить в могучие кучи лошадиного навоза, обошёл повозку сбоку.

Сбоку на зелёных бортах повозки обнаружились частые пулевые отверстия из которых торчали в разные стороны длинные щекпки.

На заднем борту, прямо под пулемётным стволом обнаружились ещё слова: “Хрен догонишь!”

В каком контексте упоминалось земное растение под названием хрен, Румата так и не понял.

Благодаря гипнопедии Румата помнил, что нечто подобное, в смысле – повозка с установленным на ней пулемётом, влекомая лошадьми, применялась на Земле британскими колонизаторами ещё в конце 19-го века, во время кровавой расправы над туземцами в Южной Родезии.

Отредактировано КФТ (2016-08-09 18:33:27)

Ах, Михаил Афанасьевич, милый, ну что же Вы нам ничего не сказали?

Роман М.А. Булгакова “БЕЛАЯ ГВАРДИЯ” написан языком, понятным когда-то многим, если не любому.
Однако, учитывая массовый постоянный рост эрудиции и образованности населения, осмелимся предложить современному читателю небольшой глоссарий.

Глоссарий сей не ставит задачей просветить читателя (никаких просветительских миссий, мы же не интели, в конце-то концов), но лишь попытаться облегчить чтение.

Часть 1.1.

Город – город Киев.
Подол - район Киева, расположенный на берегу Днепра.
Взвоз - Боричев спуск, улица Киева.
Отец Александр – священник, настоятель церкви.
Дьякон – служитель в церкви.
Иконостас – перегородка в алтаре.
Алтарь – главная часть церкви.
Изразцовая печка – печка облицованная снаружи керамическими (глиняными) плитками коробчатой формы, кафель.
“Саардамский плотник” – книга, повесть для детей, автор – Пётр Фурман.
Гавот – танцевальная музыка.
Парафин на зелёных ветках – свечи из парафина.
Алексей Михайлович - второй русский царь из династии Романовых.
Людовик ХIV – французский король.
Скарлатина – детская болезнь.
Наташа Ростова – героиня романа Л.Н. Толстого “Война и мир”.
Капитанская Дочка – героиня одноименной повести А.С. Пушкина.
Старинный шоколад – это совсем не “Алёнка” и, уж совсем, не Nestle, лучше не забивать голову ерундой.
Золочёные чашки – чашки, покрытые тонким слоем золота.
Шоколадные книги -  коробки с несколькими сортами шоколада с орехами и фруктами, оформленные как книги, типа – “жизнь в шоколаде”.
Ряска – ряса, одежда священника.
“Третий ангел вылил чашу свою…” – из “Откровений” Иоанна Богослова, не забивайте голову.

Часть 1.2.

Сахарная голова – раньше расплавленный сахар заливали в специальные формы, получался белоснежный слиток, по форме напоминавший артиллерийский снаряд.
Караул – отряд вооружённых людей, охраняющий что-либо.
Тушь – краска, приготовленная из сажи (не тушь для ресниц).
Союзники – Франция, Великобритания.
Большевики – ныне так принято называть радикальную часть Российской социал-демократической рабочей партии, лучше не забивать голову.
Момус – древнегреческий бог шуток и насмешек.
Улан Леонидович Юрьевич – на стенах и не то пишут.
Красные банды – вооружённые отряды большевиков.
Папаха с синим хвостом – мужской головной убор, шапка из шкуры барана, сверху папахи имелся длинный шлык (кусок ткани в виде конуса) из сукна или бархата.
Петлюра – (не певец), украинский военный и политический деятель, в 1919—1920 годах Главный атаман войска и флота.
Чернила - жидкий краситель, пригодный для письма.
Аида – здесь название оперы итальянского композитора Д. Верди.
Бельэтаж – часть зрительного зала, нижний ряд балконов.
Браунинг – название системы пистолета по имени конструктора.
Самодержавие – царский режим, абсолютная монархия, лучше не забивать голову.
Баркаролла – народная песня венецианских лодочников.
День Бородина – сражение русских войск с французскими войсками у деревни Бородино в 1812 году.
Комиссар – (не Катанья) в данном случае – представитель Коммунистической партии.
Френч – здесь военная одежда, китель.
Унтер-офицер – воинское звание, нижний чин командного состава.
Юнкер – воинское звание, нижний чин командного состава.
Александровские колонны – здесь колонны по образцу установленной на Дворцовой площади в Петрограде.
Червонный – цвет красный или (и) алый.
Святошино – название местности на западной окраине Киева.
Шпингалет – здесь замок для запирания окна.
Самовар - устройство для кипячения воды и приготовления чая с внутренней топкой, наполняемой древесными углями.
Крахмальная скатерть – скатерть, пропитанная раствором крахмала.
Поручик – чин (звание) младшего офицерского состава.
Сухарница – здесь блюдо для хлеба.
Пила-фраже – здесь нож для разрезания хлеба варшавской фирмы “Фраже”.
Гарусный пёстрый петух – здесь колпак из плотной ткани, сшитый в виде петуха.
Гетман – здесь в 1918 года глава Украинской державы П. Скоропадский.
“Господин из Сан-Франциско” – рассказ писателя И.А. Бунина.
Бородянка – место на берегу реки Здвиж.
Апсольман – разговорное слово, с французского – абсолютно.
Башлык - суконный остроконечный капюшон.
Маузер - название системы пистолета по имени конструктора.
Кобура - чехол для ношения личного огнестрельного оружия.
Красный Трактир – местность под Киевом.
Кишат – здесь о вшах (насекомое).
Колонка – водогрейное устройство, где в качестве топлива используются дрова.
Портянка - прямоугольный кусок ткани для обматывания ноги, аналог носков, но гораздо лучше.
Батист – тонкая льняная или хлопчатобумажная ткань.
Бриджи со штрипками – узкие брюки с тесьмой в виде петель, пришитых к нижнему краю штанин.
Валенки - войлочные сапоги из свалянной овечьей шерсти.
Полушубок – короткая (до колен) овчинная шуба.
Денатурат – отрава, технический спирт.
Кавалергард – конный гвардеец.
Сажень – единица измерения расстояния, равная 2,16 метра.
Лахудра – ругательство, множество значений.
Полковник – старшее офицерское звание.
Белградский гусар - лейб-гвардии Гусарского полка.
Рота – подразделение или воинская часть, 100 – 150 человек.
Серебрянка – вероятно местность под Киевом.
Пост-Волынский – местность под Киевом.
Шрапнель - артиллерийский снаряд, начиненный пулями.
Пепелюха – местность под Трактиром.
Перевязочная летучка – подвижное подразделение для оказания первой врачебной помощи.
Теплушка – железнодорожный вагон, оборудованный для переброски войск.
Паровоз – локомотив с паровой машиной.
Сердюки - пехотинцы-наемники, которые служили в гвардии гетмана.
Шеврон – здесь нашивка на рукаве.
Внутренняя матросская крышка – здесь внутренняя поверхность крышки чемодана, оклеенная тканью (бумагой) в чёрно-белую полоску.
Шаровары – здесь полевая форма одежды, штаны широкие до паха и постепенно суживающиеся к низу, с разрезами по боковым швам, обшитым тесьмой.
Верста - русская единица измерения расстояния, соответствует нынешним 1066,8 метра.
Партитура Фауста – не композитор, а ноты оперы “Фауст” французского композитора Ш. Гуно, не забивайте себе голову.
Разноцветный Валентин – персонаж оперы “Фауст”. Разноцветие его здесь в том, что свою партию он исполнял в двух разных манерах – благочестивый протестантский хорал и задорная, легкомысленная мелодия, не забивайте голову.
Украинские бумажки и немецкие марки – здесь тогдашние бумажные деньги.
Бронепоезд – здесь бронированный и вооружённый железнодорожный поезд.
СтрЕлки – (не поп-группа) здесь устройство для соединения железнодорожных путей (рельсов) проложенных в разных направлениях.
Пульманы – здесь большой пассажирский спальный железнодорожный вагон, назван по имени изобретателя, не забивайте голову (пульманы, кульманы, рейсфедеры всякие).
“O. ja” – здесь с немецкого – О, да.
“Ю.-З.” – Юго-Западная железная дорога.

Отредактировано КФТ (2016-08-18 20:34:16)

Часть 1.6.

Мотоциклетка с лодочкой – здесь мотоцикл с коляской.
Бриолин - косметическое средство для ухода за волосами.
Петушиная метёлочка – здесь метёлка из петушиных перьев для уборки пыли с предметов.
Электрик – здесь цвет, определяемый как голубовато-синий или синий с серым отливом.
“Довлеет дневи злоба его” – текст из Евангелия.
Вольноопределяющийся - военнослужащий, добровольно поступивший на военную службу после получения высшего или среднего образования.
Тяжёлый трёхсводный госпиталь – здесь военный госпиталь Красного Креста для тяжёлых больных (раненых) в Печерском районе Киева, имел трёхсводный (тип перекрытия, состоящий из трёх сводов) центральный блок в виде буквы “П”.
Коростень – город.
Сечевые стрельцы - воинские формирования в составе армии Австро-Венгерской империи, сформированные во время Первой мировой войны по национальному признаку из украинцев.
Ирпень – город.
Боярка – город.
Державная варта – государственная стража, осуществляла борьбу со спекуляцией, подделкой денежных знаков, хищениями на железной дороге, анархо-криминальными и антигерманскими проявлениями, выполняла функции контроля в политической сфере.
Нагайка – плётка с кожаной бляшкой на конце.
Риза - верхнее облачение священника при богослужении.
Хоругвь – религиозное знамя.
Брань – здесь война, битва, сражение.
Треба – здесь с украинского – нужно.
Ут консекутивум – латинская грамматическая конструкция.
Иезуиты – мужской духовный орден.
Анатомический театр - помещение для анатомических работ, исследований и чтения лекций.
Плац – здесь площадь для проведения строевой подготовки и построений личного состава.
Льюисовский пулемёт – ручной пулемёт конструкции Льюиса.
Плауны – здесь семейство водных насекомых (плавунцы).
Индивидуальный пакет – здесь пакет с бинтом для перевязки ран.
Вече – здесь собрание людей.
Цейхгауз – здесь военная кладовая для оружия или амуниции.
Розовые прапорщики – здесь (вероятно) по розовому просвету на погонах.
Кровный аргамак – здесь лошадь восточной породы чистых кровей.
Царский вальтрап – суконное покрывало под седло, здесь украшено вензелями.
Треуголка – здесь головной убор с загнутыми полями, образующими три угла.
Султан – здесь украшение на треуголке в виде вертикально укрепленного перьевого или волосяного пучка.
Палаш - рубяще-колющее холодное оружие с широким, прямым и длинным клинком.
Кавказская шашка – здесь национальное длинноклинковое рубяще-колющее холодное оружие.
Вишнёвый темляк – здесь ремень, петля, шнур или кисть (вишнёвого цвета) на эфесе (рукоятке) шашки.
Самоварная краска – (к самовару не относится) здесь метафора – цвет кожи на шее и щеках офицеров приобрёл цвет самодельной (самоварной, не фабричной) краски на основе сурика, вероятно багрового или грязно-красного цвета.
Взводные ящики – здесь по прямоугольной форме стоящего в строю (по три человека в ряд) взвода.
Призовой полк – здесь полк, получивший приз (знак отличия) за меткую стрельбу.
Владимировцы, константиновцы, алексеевцы – здесь юнкера Владимирского пехотного, Константиновского артиллерийского и Алексеевского пехотного училищ.
Обкатить шестью дюймами – обстрелять из 150-мм артиллерийских орудий.
Мать его душу через семь гробов – непереводимое идиоматическое выражение, ругательство.
Ружья в кОзлах – винтовки устанавливаются наклонно, прикладами вниз, штыками наперекрест по 3 - 5 – 6 винтовок.
Педель – (с немецкого) здесь служитель, надзиратель в училище.

Часть 1.7.

Балюстрада – ограждение.
Зулусы – африканское племя.
Мизерабль – здесь жалкое, несчастное существо.
Гюго – французский писатель, автор романа “Собор Парижской Богоматери”. Помните?
Свет, озарил мою больную душу
Нет, твой покой я страстью не нарушу
Бред, полночный бред терзает сердце мне опять
О, Эсмиральда я посмел тебя желать.
Аляповатый = сделанный грубо, без вкуса.
Пергамент – здесь недублёная сыромятная кожа.
Черкеска – здесь название верхней мужской одежды — кафтана.
Прохвост – здесь непорядочный человек, подлец, негодяй.
Без замков – здесь без затворов.

https://www.proza.ru/2016/08/19/305

Отредактировано КФТ (2016-08-19 08:03:13)

Часть 2.9.

Удар с хвостом кометы (три дюйма) – здесь выстрел из 76-мм пушки тяжёлого пушечно-пулемётного бронеавтомобиля “Га́рфорд-Пути́лов”.
Железка – здесь азартная карточная игра (баккара).
Лайковые перчатки – здесь кожаные блестяшие перчатки.
Шевиот – здесь плотная ворсистая ткань на пальто.
Трюмо – туалетный столик с зеркалом.
Фонтомисты-футуристы - сборник богоборческих стихов поэтов-авангардистов, тьфу, зараза.
Эполеты – наплечные знаки различия у военных.
Зефирная сорочка – нательная рубаха из хлопчатобумажной ткани из кручёной пряжи.
Козетка - двухместный диван или кушетка.
“Гугеноты” – опера Д. Мейербера.
Гетры - здесь застегивающаяся суконная накладка короткого (на щиколотке) накладного голенища поверх обуви.
Козья ножка – здесь самодельная сигарета (самокрутка).
Сахар – здесь сахарный песок сыпали в бензобаки бронеавтомобилей, обыкновенная диверсия.
Жиклёр – здесь деталь карбюратора автомобиля с калиброванным отверстием.
Сыпной тиф - острая инфекционная болезнь, передающаяся вшами (насекомыми-паразитами).

Часть 2.10.

Тужурка – двубортная короткая форменная куртка.
Кольт - здесь название системы пистолета по имени конструктора.
Каптенармус - унтер-офицер, в ведении которого находится ротная кладовая.
Двуколка – двухколёсная повозка.
Курень – здесь боевое подразделение под командованием атамана.
Синяя дивизия – здесь название по цвету верхней формы одежды (жупана), сформирована немцами из военнопленных украинского происхождения.
По направлению к музею Морозило – – весь извёлся в поисках музея Морозило. Оказалось, в тексте пропущена точка. Так что всё просто – морозило, на улице становилось холоднее.

Отредактировано КФТ (2016-08-20 11:19:35)

-Дон Румата, можно просто – Антон, - пробормотал Румата, пожимая шершавую ладонь поручика, любезно отворившему дверь в избу.

В избе было неожиданно чисто и опрятно.

Несмотря на слоистый табачный дым, низко висящий между могучими балками и заполняющий всё пространство между стропилами, в избе стало значительно чище и светлее, чем помнилось Румате по предыдущим совещаниям.

Румата огляделся.

Напротив окна, удивившего Румату свеженатянутым бычьим пузырём, стояло громоздкое сооружение, название которого он так и не вспомнил.

Отец Кабани, в чистеньком комбинезоне, стоял около вертикально укреплённой на стальной раме доски с карандашом в руках.

Выглядел старый пьяница и изобретатель неожиданно опрятно и человекообразно.

Буйно растущие волосы на его большой голове были аккуратно подстрижены под горошок, а щёки и подбородок чисто выбриты.

Когда Румата приблизился, чтобы рассмотреть над чем работает отец Кабани, сквозь едкий запаха горящего в преисподней табака пробился не менее резкий, но приятный запах.

-Одеколон “Шипр”, - прочитал Румата на наклейке на небольшом флаконе с зеленоватой жидкостью.

Флакон стоял на недавно скобленной подоконной доске, рядом с железным устройством, в котором Румата опознал опасную бритву.

Совсем такую, какую видел в учебном стереофильме.

ВОЗВРАЩЕНИЕ. Компонет 6.

С некоторой поры, начал меня мучить один и тот же сон.

То есть, вовсе не значит, что до того я не видел сны, которые вызывали у меня тревогу или печаль.

Но, надобно заметить, с момента моего возвращения домой, спалось мне очень хорошо и сладко.

Ночами что-то, конечно, снилось, но были те сны спокойными, мирными, оставляющими после себя поутру светлый и лёгкий ментальный флёр.

За настежь распахнутыми окнами комнаты зрелое лето перебирало золотые бусины дней на чётках календаря.

В соседней комнате Варенька тихо напевала, перебирая чечевицу, сидя за обеденным столом.

Аккомпанементом простой и грустной мелодии служил звон бобов о жестяное дно миски

Кто пойдет по следу одинокому
Сильные да смелые головы сложили в поле, в бою
Мало кто остался в светлой памяти
В трезвом уме, да с твердой рукой в строю, в строю
Солнце мое взгляни на меня
Моя ладонь превратилась в кулак
И если есть порох, дай огня
Вот так!
Где же ты теперь воля вольная?
С кем же ты сейчас ласковый рассвет встречаешь?
Ответь!
Хорошо с тобой, да плохо без тебя,
Голову на плечи, терпеливые под плеть, под плеть (*)

Я, ещё не совсем проснувшись, лежал на перине, смотрел в небо за окном и пытался вспомнить ускользающие обрывки сна.

Уже несколько ночей подряд снились мои старые товарищи по путешествиям.

Виделись они мне как сквозь тонкий и зыбкий слой дождевой воды, текущей по стеклу.

Картинка была почти чёрно-белая – какая-то комната с высокими зарешеченными окнами с белым потолком, фигуры людей в серых мешковатых балахонах, иногда, наплывами бледные грустные лица друзей – губы шевелятся…

Крупно в фас – лицо Лось-Лисицкого, он что-то говорит, я не понимаю.

Потом всё исчезает, дождь, там, во сне заливает стекло и застывает ледяными разводами.

Жизнь научила меня обращать внимание на любые мелочи, а, потому, я серьёзно относился к сновидениям.

Я пошарил рукой по стулу, стоящему у кровати, вытащил из початой пачки папиросу.

Погремев спичками в коробке, прикурил.

Эх, хороша первая утренняя затяжка!

Сухой горьковатый табачный дым развеял морок странного сна.

Тут же всплыло: “"Слава уходит, как дым, деньги уходят, как дым, жизнь уходит, как дым, но ничто так не вечно, как дым папирос "Сальве".

Я докурил, затушил окурок в пепельнице из косо срезанной гильзы 37-мм снаряда авиационной пушки и сел на кровати.

В соседней комнате было тихо.

Варенька уже перебрала чечевицу и вышла, тихо притворив дверь, на общую с нашим соседом бывшим старшим бронемастером Шмаггой кухню.

Это, конечно, если они бывают – бывшие бронемастера…

Я сделал несколько шагов к двери в соседнюю комнату.

Там, в углу, стояла деревянная резная этажерка, набитая до отказа старыми книжками.

Порывшись на полках, извлёк из-под груды разномастных книг растрёпанный томик.

На обложке выдавлено готическими буквами с наполовину стёршейся позолотой: Die Traumdeutung(**).

С книгой в руках я подсел к письменному столу, стоящему между этажеркой и кроватью.

В зеркале, что стоит прислонённое к стене на столе, отразилась моя хмурая физиономия.

Я принялся листать книгу и минут через пять нашёл искомое толкование.

Прочитав его, я встал, взял со стула папиросы, спички и пепельницу, и перетащил всё это хозяйство на подоконник.

Потом я залез на подоконник с ногами, опёрся спиной о широченную стенку и снова закурил.

Судя по толкованию и по моим внутренним ощущениям, друзья находились в плену или заточении.

Я не сомневался ни секунды в том, что мне надо было сделать.

Делай что должен и пусть будет, что будет.

Это мой принцип, вот только… Варенька и дедушка с бабушкой.

Мне не хотелось их огорчать, а потому, надо было действовать быстро.

Я переоделся для выхода в поход, рассовал по карманам всякие мелочи, незаменимые в пути и написал на обратной стороне счёта за керосин:

-Ухожу на халтуру. Буду к вечеру. Фердинанд.

Потом придвинул стул к платяному шкафу, встал на стул и нашарил на шкафу картонную коробку из-под выходных дедушкиных штиблет.

Из коробки я вытащил маленький пузырёк тёмного стекла с притёртой конической пробкой.

Коробку я поставил на место.

Потом поплотнее уселся на стул, потряс пузырёк, откупорил и слизнул со стеклянной пробки каплю маслянистой терпкой жидкости.

Полузабытое ощущение охватило меня.

Комната и мебель вокруг меня застеклились и поползли сверху вниз.

Немного кружилась голова. Я закрыл глаза.

Меня несло по реке Времени мягко покачивая на международных кризисах и потрясывая на войнах и военных конфликтах.

Мне надо было вернуться в ту малую терцию Времени, где я расстался с друзьями, а потом отыскать их в том месте, в комнате с белым потолком и зарешеченными окнами.

================

(*) - В. Цой, Кукушка.
(**) - З. Фрейд, Толкование сновидений.

Отредактировано КФТ (2018-02-09 15:40:03)

На след поручика Ржевского, последнего из попавших в западню, я вышел зимой.

По некоторым обстоятельствам побег можно было устроить только в конце весны или начале лета.

Но подготовка к побегу тоже требовала времени.

К тому же, мне было просто необходимо посвятить друзей в разработанный мной план.

Как я узнал из объявления на перегородке, выгораживающей в вестибюле больничного корпуса бюро пропусков, посещение больных было разрешено в будние дни с пяти часов вечера.

На моих карманных часах “Молния” стрелки показывали без четверти три.

У меня ещё было время.

Вот только денег у меня почти не осталось.

Так – несколько пфеннигов мелочью и десять южноафриканских рандов одной банкнотой, той, что зелёного цвета и с носорогом.

На эти деньги что-либо купить было невозможно.

Я постоял на крыльце больницы, покурил, прикидывая ситуацию.

С зюйда поддувал знобкий ветерок.

Высокая влажность, мороз градусов пять-семь и ветер.

Я поднял воротник старой шинели, которую мне вынесла жалостливая старуха из избы на окраине Можайска, где я напал на след господина Тараноффа.

Лет семьдесят назад эта шинель согревала какого-то обер-лейтенанта Вермахта.

Вермахт, вместе с обер-лейтенантом, Красная Армия попёрла так быстро, что последний даже не успел натянуть на себя шинель.

В крестьянском хозяйстве всё идёт в дело.

С шинели спороли погоны и пуговицы, и ещё долгие годы носили зимой и летом, в ночное.

В последние годы шинель висела в сенях, зацепленная воротом за ржавый гвоздь и накидывалась на плечи хозяевами разве что в холода, для того, чтобы добежать до и от дощатого нужника, что стоял на задах подворья.

Знамо дело, народ в городе на меня косился и старался обойти стороной.

Но, помимо меня, одетых в живописные лохмотья на улицах города хватало.

“Чистая” публика называла нас бомжами.

Что означало это слово я не понял, но, впрочем, особенно и не заморачивался на этот счёт.

Вот, помню, бывал я как-то в Париже, так в то время некоторых называли санкюлотами.

Кто такие?

А, хрен его знает, товарищ старший майор…

Ну вот, стою курю, никого не трогаю, холодно.

Руки я засунул в карманы, а спиной опёрся о стену.

Чувствую, что-то твёрдое впилось в спину.

Покрутился, посмотрел, думал на стене какой-то выступ выпирает.

Да нет – более-менее ровная кирпичная стена.

Отошёл за угол больничной стены, там, где она совершает поворот вдоль проезда, стянул с плеч шинель, порылся в подкладке.

Вот, ведь дела…

Пальцы нащупали какой-то предмет.

Почему его раньше не нашли новые владельцы фашисткой шинели?

Ну, может потому, что никто из них стенку без дела спиной не подпирал, как я, а работали с утра до вечера в поле и огороде.

И, как уже всем известно, работа делает человека свободным...

Разодрал я подкладку и на моей ладони засияло камнями колье из жёлтого металла.

Видать обер-лейтенант до своего бегства успел помародёрствовать.

Колье явно было из раньшего времени и принадлежало какой-то мадам совсем не из партийных и из советских служащих. 

С такой находкой мне в ломбард лучше было не соваться, а потому я прямиком направился к девятиэтажке, что возле метро, на углу шоссе и проезда.

Там, на первом этаже был магазин, где по местным обычаям торговали и продуктами, и ширпотребом.

Справа от входа я приметил небольшую выгородку с надписью: “Металлоремонт”.

Особо не чинясь мастер-ара купил у меня колье за смешные деньги.

Но я не коммерцию сюда прибыл разводить, а потому пренебрёг франшизой.

Полученных денег мне вполне хватило, чтобы купить тут же, в магазине, блок сигарет, килограмм мандаринов и несколько вакуумных упаковок колбасной нарезки.

Сложив купленное в пластиковый пакет (местные уроды продают эти пакеты за отдельные деньги), я вновь направился к больничной проходной.

Отредактировано КФТ (2018-02-11 11:53:40)

У низкого крыльца восьмого корпуса намело снега, переступая через заструг я подскользнулся и со всей дури завалился на обледенелом бетоне.

Мать твоя, каракатица! Совсем нюх потерял! – выругался я.

Пакет из дрянного полиэтилена разорвался, содержимое разлетелось во все стороны.

Я встал на карачки, нехорошо помянул Ганса фон Пехманна и его низкомолекулярный парафинообразный продукт, и принялся собирать мандарины и прочее, рассовывая по карманам шинели.

Но худа без добра не бывает.

Пока я там ползал, кое-какие новые мысли появились в голове.

Я подумал, а так ли случайно все мои друзья все вместе оказались в 113 палате?

И если мои подозрения не беспочвенны, то надо быть предельно осторожным.

Я постучал ногами, отряхивая снег с ботинок, а затем поднялся по темноватой и грязноватой лестнице на второй этаж.

У стальной двери со смотровым глазком я остановился, и нажал на вильнувшую под пальцем кнопку электрического звонка.

Я услышал, как глухо звякнул звонок за дверью.

Потом я ощутил на лице тяжёлый взгляд – кто-то внимательно рассматривал меня, прежде чем загреметь ключами и отпереть дверь.

Дверь открылась, на пороге стоял здоровенный санитар в замызганном белом халате.

-Вы к кому? – пробасил он, дыхнув на меня тревожным, кислым с подворотом, запахом дешёвого курева, гнилых зубов и чёрной беды.

Сразу вспомнилось: ночь, свет прожекторов, лай рвущихся с поводков сторожевых псов, морозный пар над отрядом, построенным в шеренгу по три, выкрики сорванных на холоде голосов.

Вечерняя поверка в фильтрационном лагере, мать её и его…

Вспомнилось бессмертное: "Слёзы брызжут на руку и на ручку нагана, нас в тайге окружили, "Руки в гору!" - кричат..."

Я назвал фамилию Арнольда.

Прежде чем его позвали, пришлось подождать пока другой санитар не записал в общую тетрадь к кому, когда и кто пришёл.

Туда же он переписал все продукты, что я с собой принёс.

Он ещё что-то хотел выведать, но я сообразил – сунул ему пачку “Петра”, чтобы отстал.

Санитар тут же спрятал сигареты в карман халата и гаркнул в глубь коридора: -Лисицкий! На выход! Без вещей!

Без вещей – то была старая местная шутка, и санитар радостно заржал.

Из одного из кубриков, что располагались по обе стороны коридора, показалось то, что когда-то было подъесаулом Лось-Лисицким, человеком гордым и надёжным как передняя кромка крыла.

Да-с, господа-товарищи! Лечебная психиатрия, это вам не шанежки на печи шамкать…

Мы обнялись с подъесаулом, и я с ужасом увидел, как на его глазах появились слёзы.

Я, чтобы не смущать подъесаула, отвернулся в сторону.

Мы прошли по коридору до большой залы, в которой стояли столики и стулья.

Судя по всему, это было место приёма пищи.

Мы уселись друг напротив друга за одним из столиков.

В кубриках двигались, сидели на табуретах, разговаривали сами с собой и друг с другом люди в серых балахонах, из-под которых высовывались ноги в белых кальсонах и тапочках на босу ногу.

Я пытался разглядеть моих товарищей, но с моего места мог обозреть только два кубрика, в которых их не обнаружил.

Почти сразу, как только мы уселись за столик, в коридоре появился санитар и стал прохаживаться взад-вперёд, поглядывая в нашу сторону.

Я подмигнул Лось-Лисицкому и сразу же перешёл на амслан – язык жестов.

Санитару это не понравилось, и он метнулся куда-то по коридору, вероятно поспешил к начальству за указаниями.

За то время, как в коридоре появилась местная власть в лице огромного детины, которого санитар называл Боцманом, я жестами успел всё объяснить подъесаулу и ответить на несколько его вопросов.

Боцман и его ассистент застали нас за мирным разговором о погоде на воле и о перспективах выписки из больницы.

Я отдал подъесаулу курево и продукты.

Вы бы видели, с каким выражением лица он вцепился в сигаретные пачки.

Видать - исстрадались они тут без передачек и курева.

Тут уж мне пришлось стряхнуть с ресниц скупую, мужскую слезу.

Мы попрощались, обнявшись.

Железная дверь лязгнула за мной, закрываясь.

Я спустился на пустынную площадку первого этажа и достал заветный пузырёк с ПМВ.

Теперь – вперёд, в начало июня!

Отредактировано КФТ (2018-02-11 23:18:59)

Я приоткрыл пузырёк и лишь притронулся языком к отверстию в горлышке, как меня начало “затягивать” в Будущее.

Фокус был в том, чтобы переместиться лишь на несколько месяцев.

С учётом того, что свойства раствора ПМВ изменились, мне повезло – я переместился довольно близко к задуманному сроку.

Как всегда, пришлось потратить некоторое время на уточнение времени прибытия.

Мой снос в Пространстве оказался не велик – я по-прежнему находился на территории больницы.

Обнаружил я себя сидящим на земле у самого забора.

За кустами меня было трудно заметить, зато я в просвет между свежей зелёной листвой видел многое.

Я достал из кармана папиросу и закурил, из предосторожности выдыхая дым вниз, к земле, и в гущу веток.

Земля подо мной была немного сыровата, как после небольшого дождя.

Мне в шинели показалось очень жарко, и я расстегнул все крючки спереди, спустив шинель с плеч.

Сквозь листву ярко светило и грело солнце.

Судя по его положению на небе, время было уже пополуденное.

По асфальтовой дорожке от проходной к больничным корпусам мимо меня прошли две тётки в рабочего вида штанах и куртках, заляпанных побелкой.

Издали я разглядел, что соседний с восьмым, корпус окружали строительные леса.

-Ты-то, на Троицу, куда пойдёшь? -громко спросила одна у другой.

Та в ответ рассмеялась и что-то ответила – я не разобрал.

-Ага, Троица! Значит сейчас конец мая… Похоже… - я приложил ладонь к земле на которой сидел, помял и растёр в пальцах терпко пахнувший зелёный листочек, оторвав его с ветки на кусте.

Мы с Лось-Лисицким учитывали возможность сноса во Времени, а потому было условлено, что уже с середины мая они должны быть готовы к побегу.
В таком случае – пора действовать.

Всё складывалось менее-более.

По месту и Времени я оказался в оговоренные сроки.

Друзья тоже должны быть готовы.

Но сможем ли мы убежать задуманным способом?

Я закурил ещё одну папиросу, рассеянно разглядывая сквозь листву доступный взору участок территории больницы.

Пожалуй, там – напротив пищеблока, место многообещающее…

И земля на полянке возле беседки должна уже успеть просохнуть…

Я чувствовал, как сомнение в удачном исходе кампании охватывает меня.

Я попробовал прикинуть вероятность наступления события.

Получалась исчезающе малая величина.

По счастью, вспомнился старинный анекдот…

На экзамене по математике профессор задаёт студентке вопрос, желая выявить у неё хоть какие-то знания:

-Какова вероятность того, что, выйдя сейчас на улицу, Вы встретите динозавра?

Студентка, не раздумывая: -Пятьдесят на пятьдесят!

Профессор, оторопев: -Это как же, так?

Студентка, уверенно: -А так, профессор! Либо я увижу динозавра, либо – не увижу!

Я засмеялся, мне стало немного легче.

Но, совсем немного и ненадолго.

Время шло и наступила пора действия.

Встал с земли, стащил с себя шинель.

Между забором и кустами оставалось немного места, но мне удалось свернуть шинель и сделать армейскую скатку.

Для того, чтобы связать концы скатки, пришлось оторвать от подола рубахи узкую полотняную ленту.

Я перекинул скатку через голову и приладил её наискось с левого плеча – вниз.

Выглядел я конечно по-идиотски, но опыт подсказывал мне, что шинель мне ещё может пригодиться.

А, что касается внешнего вида, то мне недолго осталось пугать им местных обитателей.

Сейчас всё решится – пятьдесят на пятьдесят!

Я продрался сквозь ветки и, сначала слегка прихрамывая от долгого сидения на земле, побежал в сторону пищеблока.

Со стороны восьмого корпуса показалась большая железная тележка, которую толкали перед собой за дугу ручки Панин и Таранофф.

Остальные гурьбой двигались за ними.

Так было задумана нами ранее.

За отличное поведение больным предоставлялись некие пенитенциарные вольности, как-то: очистка территории от снега зимой и от падшей листвы осенью;
хождение на пищеблок за продуктами; вынос мусора из отделения до помойки.

Все вольности происходили под контролем персонала.

Вот и сейчас, рядом с Лось-Лисицким я увидел внушительную фигуру Боцмана.

Боцман остановился, отвернувшись от ветра, чтобы прикурить.

В этот момент мои товарищи сорвались с места и побежали к беседке.

Я опередил их, метров на тридцать, и сейчас пытался найти среди травы невысокие холмики рыхлой земли.

Пятьдесят на пятьдесят! Либо я увижу динозавра, либо – не увижу!

Доктор физико-математически наук Сергей Красников показал, что пустые кротовые норы, возникшие в ранней Вселенной, могут оставаться проходимыми в течение макроскопического времени
за счёт механизма Сушкова - самоподдерживающейся кротовой норы, которая удерживается от коллапса поляризацией вакуума, вызванной геометрией этой норы.

Конрад Шпиперзон, универсальный гений из Кольрабии, предположил, что некоторыми норами пользуются не только кротовые (лат. Talpidae), но и другие живые существа.

Именно этим подтверждается гипотеза панспермии - возникновения жизни на Земле в результате попадания на ее поверхность биологического материала из пространства космоса.

Наш побег был рассчитан на то, что мы найдем на территории больницы кротовые норы.

Мы надеялись, что, хотя-бы одна кротовая нора, среди прочих, удовлетворяла предположению Шниперзона, то есть была бы способна перенести меня и моих друзей в другой мир.

За беседкой, на солнечной стороне я разглядел штук пять кротовых нор.

Я остановился у одной, обернулся и свистнул в два пальца, другой рукой подзывая друзей к себе.

Нырять в нору мне предстояло последним, а потому, её сначала необходимо было найти.

Панин, Лось, Кольцов, Лось-Лисицкий и Таранофф напрасно затоптали ногами почти все кротовые норы.

Пыхтя и матюкаясь на нас набегала туша Боцмана.

Со стороны больничного корпуса в нашу сторону бежало несколько санитаров.

Положение было отчаянное!

Либо я увижу динозавра, либо – не увижу!

И тут доблестный поручик Ржевский, нырнул головой вперёд, “ласточкой” с криком: -Банзай! По самые помидоры!

Последняя, не затоптанная ногами кротовая нора притаилась почти у края бетонной отмостки вокруг беседки.

Поручик исчез, лишь мотнулись в сторону и упали на траву стоптанные кожемитовые тапки поручика.

Одни за другим мои товарищи последовали за поручиком, ныряя в кротовую нору ногами вперёд.

Они-то понимали, что выпав из норы лучше приземляться на ноги, а не на голову, как поручик...

Я не успел обернуться, когда на меня упала зловещая тень Боцмана.

Оттолкнувшись ногами, я тоже нырнул головой вперёд в кротовую нору.

Бедная моя голова...

Солнечный свет померк за моими пятками.

Отредактировано КФТ (2018-02-12 21:35:53)

Делать ноги всегда надо в правильном направлении.

Ещё с вершины дюны я заметил на зюйд-весте тонкую зелёную полоску.

Будучи знаком с аресографией я был уверен, что это кактусовые поля.

Обработанные ли это поля или дикие заросли – этого я, конечно, пока не знал.

Но на Марсе зелёный живой кактус – это вода и питьё.

Кактус коричневый, сухой – это топливо для костра.

Кроме того, среди кактусов можно было рассчитывать поохотиться на местную дичь.

Но, пока что, мы сами оказались в роли дичи, потому что за нами гнался вульп.

Шансов прохарчиться нами у него было гораздо больше, чем у нас убежать от него.

Я постепенно занял место в арьергарде нашего отступления.

Я уже слышал хриплое дыхание за спиной и топот ног вульпа и приготовился стащить с плеч скатку и использовать шинель в качестве мулеты, пытаясь отвлечь хищника от погони.

На бегу я рванул скатку с плеч, но завязка лопнула, шинель выпала у меня из рук, я запутался в ней ногами и упал на песок.

Тень вульпа пала на меня.

Я уже обонял зловоние, исходящее из его пасти.

Капли едкой слюны с клыков упали мне на рубашку, прожигая в полотне дыры.

-Сегодня хороший день, для того, чтобы умереть! – подумал я глядя в горящие злостью красные глаза вульпа, склоняющего надо мной.

Внезапно посередине лба зверя, ниже передней пары рогов, появилась чёрная дыра, брызнула зелёная кровь и полетели белые осколки кости.

Затем по барабанным перепонкам хлёстко ударил ружейный выстрел, вульп дёрнулся и опрокинулся на бок.

Я едва успел увернуться от острых костяных наростов, усеявших шкуру зверя, откатившись в сторону.

Я немного полежал на тёплом песке, отдыхая.

Когда я открыл глаза и поднялся на ноги, то увидел, что мои друзья стоят, положив руки на лоб, окружённые марсианами.

Они были похожи на людей только издали.

Краснокожие; лысые; глаза выпуклые и гранёные, как у жуков; безносые; грудь бочкой; ноги тонкие, как ходули.

На чреслах у них имелись подобия двусторонних фартуков из кожи.

Туловища перекрещивались ремнями, наподобие портупеи.

В руках у каждого – двуствольное ружьё системы “экспресс-500”.

“What do the white people in the land of the free Sons of the Magatsitols?” –произнёс один из аборигенов.

-Чиво, чиво? Это по-каковски они изъясняются? –удивлённо спросил поручик Ржевский у меня.

Я пожал плечами и посмотрел на Панина.

Мичман перевёл: -Он спрашивает, что делают белые люди на земле свободных Сынов Магацитлов?

-Это, что же, они по-аглицки тут треплются? – Ржевский от удивления закрутил ус вокруг пальца.

По сложившейся традиции, восходящей к временам написания Персивалем Лоуэллом книг “Марс”, “Марс и его каналы”, “Марс – обитель жизни”, марсиане всячески стараются представить сторонним наблюдателям свою планету как безжизненный и безрадостный мир.

Ещё двадцать тысячелетий назад, когда на Марсе существовала только одна Центрально-Марсианская Империя, среди Аолов (оранжевой расы), населяющих страну Азора, и называвших Марс Тумой, распространилось учение Пастуха.

“Когда кровожадный ча ищет тебя глазами сквозь заросль – стань тенью, и нос ча не услышит запаха твоей крови. Когда ихи падает из розового облака – стань тенью, и глаза ихи напрасно будут искать тебя в траве. Когда при свете двух лун – олло и литха – ночью злой паук, цитли, оплетает паутиной твою хижину, – стань тенью, и цитли не поймает тебя. Стань тенью, бедный сын Тумы. Только зло притягивает зло. Удали от себя все сродное злу. Закопай свое несовершенство под порогом хижины. Иди к великому гейзеру Соам и омойся. И ты станешь невидимым злому Сыну Неба, – напрасно его кровавый глаз будет пронзать твою тень”.

Пастух был схвачен и казнён властями, а вслед затем Тума подверглась вторжению захватчиков, так называемых Магацитлов, прилетевших на Марс в яйцеобразных аппаратах из бериллиевой бронзы.

Магацитлы свергли власть тогдашнего императора Джеффа Хелберта и сами стали править Марсом, привнеся в технику и культуру завоёванной планеты знания и обычаи покинутой Родины – города Ста Золотых Ворот.

Со временем Магацитлы ассимилировались с Аолами и на планете опять установился мир и процветание.

С помощью древних знаний Магацитлы преобразовали Марс.

Была построена планетарная сеть оросительных каналов; для хранения запасов воды сооружено шестнадцать гигантских резервуаров-цирков Ро; на полюсах Марса были оборудованы энергетические станции,
опутавшие планету электромагнитным полем, энергия которого использовалась двигателями механизмов и летательных аппаратов.

Однако, воображение Г.Уэллса создало головоногих разумных существ, питающихся кровью и населило ими Марс.

На планете началась война между пришельцами и потомками Магацитлов.

Красная и синяя кровь лилась потоками со стороны обеих сражающихся сторон.

Был уничтожен Город Запустения, половина Азоры лежала в развалинах.

Лишь после того, как был разрушен один из цирков-резервуаров Ро в предгорьях Лизиазиры, в Соацере состоялись переговоры и был подписан Меморандум Тума-II,
определяющий условия мирного сосуществования двух рас.

В соответствии с Меморандумом головоногим пришельцам отводилась обширная территория вокруг горы Олимп, включающая горы Фарсида, плато Синай и плато Солнца.

Головоногие были рассудочной расой, не склонной к сентиментам.

На завоёванной территории были заложены горные шахты, рудники, металлургические и газовые заводы, верфи.

Верховный Ухпырь (такое почётное звание носил технический руководитель головоногих) сразу же организовал производство техники для вторжения на Землю.

Ведь, кто знает, что ещё могут придумать эти недочеловеки – писатели с Земли.

А придумать они могут всё, что угодно, и тогда – конец Ухпырии, да и всем остальным - кранты.

Всем известно, как печально для ухпырей закончилось вторжение на Землю.

С тех пор всё население Марса, плодом чьего бы оно воображения ни было, при появлении земных исследовательских аппаратов в пространстве или на поверхности
планеты, занималось маскировкой истинной картины, которую могла зарегистрировать земная техника.

Отредактировано КФТ (2018-02-16 08:14:35)

О том, что на Марсе существует оппозиция не секрет.

Экстремистская организация “ Party of the Red Panther for self-destruction of the name Tuskub” (Партия Красной Пантеры для саморазрушения имени Тускуба)
вынесла на свои чёрные знамёна лозунг времен Революции Гусева.

А именно: “Мы должны умереть спокойно на порогах своих жилищ.”

Именно потому так разнятся данные, полученные марсоходом Curiosity, в которых содержание воды под поверхностью Марса гораздо выше, чем считалось ранее.

Боевики “RP” вылили ведро воды прямо на песок в том месте, где Curiositi собирался взять пробу грунта.

Эта акция вполне отвечает логике поступков “RP”, ведь если начнётся колонизация Марса настоящими землянами, а не придуманными существами, то неизбежно
наступит конец (end, ende, канец, el final, la fine, кiнець, охири, loppu и т.д.) всему.

Чего, собственно, земляне постоянно успешно добиваются.

В настоящий момент Марс довольно густо заселён.

В этот процесс, помимо естественных причин (инстинкт продолжения рода и прочие инстинкты, типа экстаза и похоти), внесли свой рукотворный вклад настоящие писатели:
Лассвиц, Инфантьев, Богданов, Муханов, Лао Шэ, Хайнлайн, Брэдбери, Кларк, Мартынов, Шекли, Воннегут, Михайлов, Казанцев, Стругацкие.

А в начале ХХI века, в связи со свободным доступом к клавиатуре компьютеров всех, кто раньше писал разные слова только на заборах и в заветную тетрадку:
здравствуй, дорогой дневник, сегодня у нас в офисе…, Марс стал стремительно заполняться новыми персонажами, которые тоже хотели хавры, сорокаградусной “гусевки”,
тушёного седла хаши, девочек, дом на первой линии с видом на озеро Соам и Tesla Model S.

Причём, хотели сейчас, бесплатно, и чтобы не работать.

Правда, такие настроения бытовали только в капиталистической зоне.

В советской зоне, у населения были другие приоритеты.

Отредактировано КФТ (2018-02-16 11:42:49)