СУЕТА ПОД СОЛНЦЕМ
или бывает нечто.
"Подождав некоторое время, я спросил, что он здесь делает. Сначала он отвечал неохотно, но потом разговорился. Оказалось, ... Ещё есть области, порабощённые разумными паразитами, разумными растениями и разумными минералами, а так же коммунистами." (с)*
----------------
(c)* - цитата из ПНвС (М., Издательский дом Мещерякова, 2015)
Мне стало необычайно любопытно.
В моём мозгу разом возникло множество вопросов, требующих ответа.
Причём ответа немедленного, ведь я знал, что со мной постоянно поддерживается телепатическая связь, и всё, что я вижу и ощущаю в этом Мире Описываемого Будущего, видят и ощущают участники семинара абсолютников в малом конференц-зале института.
И после моего возвращения, ко мне могли возникнуть довольно неприятные вопросы от некоторых ответственных граждан, среди которых было немало очень принципиальных товарищей не только по своим убеждениям, но и в соответствии с общественными поручениями.
Действительно, даже у меня, человека максимально увлечённого наукой, да и что говорить - комсомольца, появилось ощущение какой-то издевательской провокации со стороны неизвестных авторов неизвестного произведения, поместивших коммунистов, наряду с паразитами, растениями и минералами за Железную Стену, отделяющую Мир Гуманного Воображения от Мира Страха.
И наоборот.
Да, полноте, ведь это мы строим коммунизм, пока в отдельной взятой стране.
Впрочем, я вовремя вспомнил, что нахожусь не в нашем реальном мире, а в мире выдуманном.
Кто-то из писателей взял и выдумал некое общество, которое прочие обитатели выдуманного мира считают (что для них вполне естественно) реально существующим субъектом, в котором управляют коммунисты.
Вполне может быть, что это сочинение писателя Георгия Мартынова, которое называется "Каллисто".
А, может быть, продолжение "Страны Муравии" Твардовского или ....
Как там, в доброй, но наивной песенке:
"Далеко-далеко, за морем,
Стоит золотая стена.
В стене той заветная дверца,
За дверцей большая страна.
....................................
В стране той - пойдешь ли на север,
На запад, восток или юг --
Везде человек человеку
Надежный товарищ и друг.
Прекрасны там горы и долы,
И реки, как степь,широки.
Все дети там учатся в школах,
И славно живут старики." (с)**
----------------
(с)** - слова М.Фромана.
В общем, ещё одна Утопия, только не за Золотой, а за Железной Стеной...
Почему же так, за Железной?
Очень похоже, что автор этого Описываемого Будущего использовал очень явную аллегорию Железного Занавеса из нашей Реальности.
Мне было восемь лет, когда я впервые услышал от взрослых про этот Занавес.
Интересно, кто автор этой выдуманной страны?
-Телл ми френд! Хав кан гет то тиз каммунист? -спросил я у него.
-Там! -он махнул рукой в сторону холмов на горизонте.
На рукаве его комбинезона мелькнула синяя нашивка с белым рисунком.
-Только будь осторожен, бадди! Тут у нас считается, что они на нас напали. А, потому, сначала стреляют, а потом смотрят - в кого попали, -добавил он.
Наша беседа была прервана.
Вся равнина перед рвом внезапно покрылась густыми разрывами снарядов.
Мой собеседник тут же залёг за вывалами земли, образовавшимися при рытье противотанкового рва, а я метнулся к стене и захлопнул за собой бронированную дверцу.
Я на всякий случай завернул до отказа кремальеру на двери и с облегчением вздохнул.
Вокруг меня колыхалось море спелой пшеницы и было удивительно тихо.
Только слегка подрагивала под ногами земля.
Я оттащил машину времени под самую стену, туда, где бурьян был погуще и, отступя шагов десять, прошёлся вдоль стены, всматриваясь.
Машину было не видно.
Тогда я выкурил сигарету, затоптал окурок и решительно направился к двери.
Земля перестала дрожать и я налёг на ступицы колеса - ладони вспотели и скользили по ободу.
Зубчатая рейка скрежетнула и дверь открылась.
Я осторожно приоткрыл её и выглянул на ту сторону.
"Сухопутный броненосец шел впереди. Изредка величественно накреняясь на холмах, он двигался напролом через возделанные поля, кудрявые рощи, небольшие деревеньки. Дым, подхваченный ураганным ветром, яростно срывался с его труб. ... Следом за броненосцем ползли с нечерепашьей скоростью черные танки-черепахи, неуязвимые для артиллерийских снарядов" (с)***
.........................
(с)*** - фрагмент из романа Казанцева "Пылающий остров".
Мой недавний собеседник садил в сторону броненосца короткими очередями из положения лёжа, пристроив свой "машин ган" на гребне земляного отвала.
Броненосцу эти автоматные очереди были как слону дробина.
Все башни главного калибра он развернул на правый борт и открыл двухорудийный пристрелочный залповый огонь по какой-то невидимой мне цели.
Покачивая на ходу длинными стволами крупнокалиберных орудий, ревя двигателями, танки начали разворачиваться боевым веером.
На их башнях белели непонятные постороннему наблюдателю замысловатые тактические знаки и номера.
Мне показалось, что сквозь лязг гусениц и рев моторов доносятся ещё какие-то звуки:
"... бархатный магнитофонный бас вещал: "Там, за гребнем лощины, коварный враг. Только вперед. Только вперед. Рычаги на себя и — вперед. На врага. Вперед… Там, за гребнем лощины, коварный враг… Рычаги на себя и — вперед…" (с)****
------------------
(с)**** - фрагмент из повести АБС "Обитаемый остров".
Я заячьим скоком бросился в высокий кустарник, что рос широкой полосой вдоль Железной Стены и влетел в кусты, едва успев прикрыть рукой глаза - по лицу хлестнули ветки, а щеку распорол до крови острый шип.
Этими шипами, вперемежку с мелкими, остропахнущими фиолетовыми цветами, ветки были просто усыпаны.
Неожиданно в зарослях обнаружилась хорошо натоптанная тропа.
Судя по отпечаткам подошв и разбросанным вдоль тропы сигаретным окуркам и бумажкам подозрительного цвета чуть в стороне от тропы, этой тропой пользовались регулярно.
-Предположим, контрабандисты, -подумал я за неимением других предположений.
Я шёл по тропе, звуки боя отдалились за спину.
Я внимательно смотрел под ноги, потому что меньше всего мне улыбалось наступить на какую-нибудь гадость, потом не отчистишь ботинки, а потому прозевал момент, когда кусты закончились и я оказался на краю огромного поля, засаженного высокими подсолнухами.
Я остановился, любуясь открывшимся видом.
Прямо "Подсолнухи" Моне или Ван-Гога....
До чего же красиво: синее небо с редкими кипенно-белыми кучевыми облаками в вышине, зелёное поле усеянное жёлтыми подсолнухами...
Тропинка, между прочим, ныряла в заросли подсолнухов.
Я достал из кармана сигареты, оставалось пол-пачки, и закурил.
Откуда-то слева появился и стал приближаться какой-то низкий рокот.
На всякий случай я затушил окурок о каблук и, стараясь не задевать толстые зелёные стебли, двинулся по тропинке в заросли подсолнухов, опасливо поглядывая вверх.
Эх, не зря здесь все тропки хожены тайком!
Грохот в небе перешёл в рёв и над моей головой, совсем низко, ревя турбинами и свистя лопастями роторов промчалось зелёное чудовище, всё в желтушных пятнах, очень похожее на взбесившегося гигантского крокодила.
Когда этот "крокодил" заложил левый разворот, я разглядел на его пятнистом боку большой жёлтый круг с голубым пятном посередине.
Я никогда в жизни не видел такого вертолёта.
Наши вертолёты совсем другие.
И у них на бортах красные пятиконечные звёзды...
А у этого были даже короткие, широкие, скошенные назад крылья, с подвешенными под ними какими-то дырчатыми цилиндрами.
И после поворота, он полетел уставившись носом в землю, как будто что-то высматривал или вынюхивал.
-Нет, ребята... Ну и напридумают же писатели всякой ерунды! Я такого ещё нигде не читал, -подумал я про себя. -Человека чуть заикой не сделали...
Гул слева от меня в небе сошёл на нет и пропал, стало очень тихо.
Подсолнухи стояли стеной, солнечные лучи и тени лежали на тропе, которая начала делать поворот направо.
Я двинулся по тропе дальше.
Очень хотелось курить.
Я даже вытащил из полупустой пачки припасённый ранее окурок, собираясь закурить на ходу, но внезапно услышал почти рядом голоса.
Говорили на странном языке, окая и экая через слово.
Дословно я ничего не понимал, но почему-то догадывался о смысле сказанного.
Приглушёнными голосами переговаривалось несколько человек, очевидно сидящих в засаде:
- Панэ майстер-сержант! Скильки мы ще будэмо тут розсиджуватыся?
- Рядовый Мрич! Припыныти розмовы! Скильки потрибно, стильки и сидитымемо! Поки що не впиймаэмо цих колаборантив!
Потом кто-то из них пропел нарочито противным голосом:
"-Пароплав плывэ Волгою,
Нэбо голубыться.
Дивчата идуть без квытка
На пи*ди сподиваються." (с)*****
--------------
(с)***** - частушка.
-Швейг, шутим! - прикрикнул на них явно командирский голос.
Пока они там, у себя в засаде, ржали, я, пригнувшись к земле, пробежал за поворот тропинки и остановился, прислушиваясь.
За мной никто не бежал, ломясь через заросли подсолнухов.
Не было слышно ни лязга передёргиваемых затворов, ни зычных команд, поданых сорванным мужественным голосом, типа: "Стрелять только по конечностям! Брать, гада, живым!"
Тропа вильнула влево и начала спускаться в распадок между двумя холмами.
Подсолнухи остались позади, теперь меня окружали невысокие деревца с множеством узких, серебристого цвета, листьев.
Между листьями я узрел грозди светло-зелёных ... Ягод, что ли?
В этот момент правая нога подскользнулась и я чуть не повалился на спину.
Тропа здесь оказалась покрытой тонким слоем грязи, сказывалалась близость ручья.
Тропинка вилась вдоль берега узкого, но быстрого потока воды, журчание которого заполнило пополуденную тишину.
Оба берега покрывала густая зелёная поросль рогоза, камыша и папоротника.
На грязи, кроме отпечатков разнообразных подошв, обнаружились узкие колеи, как будто кто-то катил детскую коляску.
Мне стало очень странно: журчание воды, блики света на поверхности ручья, безлюдье и полная неизвестность впереди.
-Интересно, смогут ли мне помочь сотрудники Института? В случае чего... Сюда бы кого-нибудь из опытных магистров, например Витьку Корнеева... Нет, это не детская коляска... Слишком узкая колея.... -думал я.
Так я шёл и шёл, посматривая по сторонам и под ноги, на странные колеи на грязи.
Тропинка стала подниматься вверх, следы на тропинке исчезли вместе с грязью.
Ручей тоже куда-то пропал.
Вместо прежних деревьев с узкими листьями вокруг появились тоненькие берёзы.
Их пёстрые белые стволы с чёрными полосками поднимались из высокого травяного подлеска.
Тут-то я и заметил, как что-то блеснуло в шаге от меня.
Я остановился.
Поперёк тропы на уровне лодыжек кто-то натянул тонкую стальную проволоку.
Не знаю, что на меня нашло, но я не стал раздумывать о последствиях своего поступка, а просто перепрыгнул через препятствие и пошёл дальше.
Ещё через несколько десятков шагов я неожиданно оказался на окраине молодого берёзового леса.
Метрах в тридцати от меня, вдоль всей опушки, стоял высокий трёхметровый забор из толстой проволоки, уходящий влево и вправо как казалось за горизонт.
-Ну, вот и прибыл в коммунизм, дальше не пройдёшь! - с некоторым облегчением подумал я.
Я присмотрелся - тропинка была протоптана до забора.
Я двинулся по ней дальше, спустился в полуобрушенную траншею, выбрался по сыпучему грунту на другую сторону.
Осторожно ступая, чтобы не напороться на острия, перешагнул смятую в лепёшку спираль Бруно, растянутую параллельно траншее и подошёл к забору.
Забор был новый, даже тёмно-зелёная краска, в которую были покрашены вертикальные стойки и проволочное заполнение проёмов, не успела выцвести.
Однако, в заграждении обнаружилась большая дыра.
Проволока с двух сторон проёма была аккуратно перекушена каким-то инструментом, а так же аккуратно вырезанный кусок был отогнут в сторону.
Тропинка за забором ныряла в заросли бурьяна, покрываюшие пологий земляной склон.
Я нагнулся, пролезая через дыру и ступил на запретную землю.
С гребня склона передо мной до самого горизонта открылась обширная равнина.
Когда-то вспаханная земля заросла мощными сорняками.
Поодаль виднелись развалины сооружений, в конструкции которых я распознал бывшие коровники.
Ещё дальше широко раскинулись улицы, заборы, сады и постройки заброшенного села.
Крыши некоторых домов провалились внутрь, за пыльными и разбитыми стёклами было темно.
Разглядывая развалины в поисках следов жизни, я не сразу обратил внимание на железнодорожную колею, проходящую в выемке у подножия склона.
Путь был электрифицирован - стояли бетонные столбы, провода были натянуты.
Рельсы поблескивали на солнце, значит по рельсам ездили поезда.
По левую руку от меня обнаружилась железнодорожная платформа.
На вид, она казалась пустынной, но рядом с бетонным навесом я заметил движение.
Кто-то там был.
Тормозя каблуками и хватаясь руками за стебли степного ковыля, я спустился с довольно крутого откоса на балластную щебёнку и пошёл по шпалам к платформе.
Когда-то платформа была сделана из качественного сборного бетона заводского изготовления.
Прошли годы.
Асфальт покрытия платформы как будто кто-то изглодал до самой поверхности бетонных плит.
Людское забвение и природные условия искрошили даже защитный слой бетона, обнажив стальную арматуру, покрытую слоями ржавчины.
Ограждение платформы было частично разобрано и унесено аборигенами для своих неизвестных нужд, а, частично, смято и скручено неведомой силой.
Хватаясь за бетонные выступы и стараясь не напороться на торчащую арматуру, я с торца вскарабкался на платформу и двинулся к навесу.
В тени навеса стояла деревянная лавка.
На неё был брошен грязный полосатый матрас без простыни, на котором, укрывшись рваным одеялом, лежал мужик до бровей заросший буйным сивым волосом.
-Баба тебе может изменить, а сигарета – никогда! – свистя прокуренными бронхами, наставительно говорил мне второй, пропитый до синевы, мужик, роясь двумя грязными дрожащими пальцами в моей пачке сигарет, и пытаясь за один раз прихватить сразу две штуки.
Типа, себе и своему увечному приятелю.
Приятель лежал на боку, за его спиной были видны костыли, которые он засунул туда, чтобы их не сперли пока он спит.
-Значит тут, кроме этих двоих есть и другие обитатели. И тропинка кем-то натоптана. И рельсы без ржавчины. А может и в порушенном селе кто-то живёт, -думал я, озираясь по сторонам.
-А что, не подскажете, как мне до коммунистов добраться? -спросил я, после того как оба аборигена закурили мои сигареты и сделали по паре затяжек, окутав пространство вокруг себя клубами сизого дыма.
-Это ты, друг, не один такой - до коммунистов добраться! Тут половина местных мечтает до них добраться, а вторая половина убраться от них подальше..., -ответил тот, что лежал на матрасе.
-Ты, браток, пойми... Здесь у нас одно, а у них - другое! Вон там! -второй мужик хитро улыбнулся и махнул рукой направо: -Сейчас поезд придёт, вот на нём и доберёшься...
Действительно, откуда-то издалека до нас донёсся свист, какой у нас издают электрички.
Потом загудели рельсы, качнулись и щелкнули пару раз провода над полотном и с пронзительным воем к платформе подкатил диковинный состав из красных вагонов.
Обтекаемая кабина головного вагона была совершенно необычной формы.
Я такое видел на картинках в журнале "Техника - молодёжи", в статьях где рассказывалось про Будущее.
Ну, может, ещё у Ефремова в "Туманности Андромеды" про подобные поезда читал...
Двери вагонов с шипением выдвинулись из корпуса и разошлись в сторону.
На перрон вышло с десяток человек одетых по разному и в разной степени комплектации гардероба.
Ну, вы помните, как пишут некоторые литераторы: "Это был крепкого телосложения мужчина с парусиновым портфелем в руке и в лёгкой летней шляпе на голове."
И тут-то я понял, что оставило странные следы на тропинке возле ручья.
Почти все прибывшие катили за собой небольшие сумки-тележки на двух маленьких резиновых колёсиках.
Сумки были набиты до отказа.
Часть прибывших направилась в конец платформы, они явно направлялись туда, откуда пришёл я.
Остальные ждали пока отъедет электричка, чтобы спрыгнуть с платформы и кратчайшим путём направиться в сторону села.
Из кабины машиниста выскочил молодой парнишка в чёрной форме с узкими погончиками и с круглой нарукавной нашивкой.
Растолкав ожидающих отхода поезда, он подбежал к моим знакомцам, докуривающим сигареты.
Тому что лежал на лавке, он отдал белый пакет из плотного блестящего материала, набитый разными свёртками и бутылками.
Второй мой знакомец вытащил из-под лавки грязный брезентовый мешок.
Мешок был тяжёлый, внутри угадывались какие-то угловатые и округлые предметы.
Когда мешок при передаче поставили на платформу, то раздалось отчётливое металлическое бряканье.
Парнишка-железнодорожник напрягся, поднимая мешок, и с усилием закинул его на спину.
-Ну, бывайте, господа селяне! Завтра - как всегда по расписанию! -пыхтя от напряжения сказал он и потащил мешок к первому вагону.
-Ты, это, не зевай, паря, а то в свой коммунизьм не успеешь, - меня подтолкнули к раскрытой двери.
Прежде чем я заскочил в тамбур и двери за моей спиной с шипением захлопнулись, успел подумать: -А как же без билета?
Все сидячие места в вагоне были заняты.
Народу было не так уж и много, но рядом с каждым пассажиром на сиденьях стояли сумки и рюкзаки.
На некоторых лавках спали, на некоторые положили ноги, а на двух лавках компания угрюмых пожилых мужиков играла в какую-то карточную игру.
Меня поразил тот факт, что две трети присутствующих сидело с тряпичными медицинскими масками, а некоторые и просто с марлевыми повязками на лицах.
Причём, почти у всех, эти повязки висели ниже подбородка.
Я пошёл по проходу.
Внимания на меня никто не обращал.
Мимо окон проплыл покосившийся дорожный щит на ржавой жестяной поверхности которого ещё можно было прочитать грязно-белые буквы, сложившиеся в слово
CHAZАPETOVKA.
Буквы были почему-то латинскими, а щит был во многих местах пробит насквозь, как будто по нему стреляли крупной дробью.
И не раз стреляли...
Я повторил про себя название по слогам: Ха - ца - пе - то - вка.
Что-то знакомое, вспомнилось мне на миг.
Но я сразу же забыл, про это что-то, когда прошёл в соседний вагон в поисках свободного места.
Ещё из тамбура я узрел почти пустой вагон и обрадовался.
Когда же, раздвинув створки дверей, я остановился на пороге, мне всё стало ясно.
Вагон заполнял густой запах пристанционного сортира в жаркий летний полдень; солдатской казармы после команды "отбой"; нечищенного хлева.
Запах был приправлен острыми нотками конюшни.
Впрочем, возможно так пахнет караван потных верблюдов на стоянке посреди песчаной пустыни в далёком Магрибе.
Вы бывали в Магрибе?
Источник столь изысканных ароматов расположился на скамье, слева от дверей.
Тут я помянул недобрым словом того, кто слишком подробно расписал в своём опусе этот эпизод.
На скамье развалился некий гражданин в донельзя грязных штанах, рубашке без половины пуговиц и захватанном жилете.
Из обтёрханных манжет высовывались чёрные лоснящиеся кисти рук с давно нестриженными длинными кривыми ногтями.
Чумазая физиономия, видневшаяся из-под свисавшего вниз клока засаленных волос неопределённого цвета, выражала полное удовлетворение жизнью.
Обладатель физиономии находился в объятиях хмельного и лживого Морфея.
На ногах у него имелась донельзя стоптанная, заляпанная разноцветными пятнами обувь, что-то среднее между теннисными туфлями и лаптями.
Именно это одеяние и обувь, вкупе с немытым телом и заполняло вагон электрички столь крепким и выдержанным амбре - словечком из лексикона профессора Выбегалло.
Тем не менее, по ходу поезда, в противоположном конце ароматного вагона, форточки на окнах были открыты, на лавках смирно сидели граждане и было много свободных мест.
Я протиснулся между сумкой на колёсиках какой-то бабули в самодельной марлевой повязке на подбородке и уселся напротив, рядом с окном.
За окном был лес.
Сосны, высоченные сосны.
То и дело за окном открывались тенистые коридоры, образованные стволами деревьев, уходящих в даль искусственных посадок.
Зрелище завораживало и я не сразу понял, что ко мне обращаются.
Лишь только когда старушка дотронулась до рукава моей куртки, я отвернулся от окна.
-Ты бы, сынок, надел бы повязочку на лицо... А то, неровён час, набегут эти, черти... Слыхать, штрафу сейчас власти положили пять тыщщ рубликов. А у меня-то пенсия, всего-то, девять..., -обратилась ко мне старушка, протягивая марлевый бинт, сложенный в два ряда и прошитый по одному краю, в нахлёст крупными стежками, чёрными нитками.
Машинально я взял протянутую мне повязку.
Я не сразу отреагировал на немыслимые для моего слуха цифры в рублях, которые назвала старушка.
Меня сразу и больше всего заинтересовали повязки на лицах.
У них тут эпидемия, что ли?
У нас давно все эпидемии ликвидированы, даже оспа.
Я так и спросил у бабули.
-Откуда ж ты, сынок? -удивилась старуха.
Но с охотой рассказала, что несколько лет назад пришла беда откуда не ждали.
По телевизору сказали, что с Китая, а может с Америки, добралася до нас какая-то зараза, вирусь...
И с того вирусю, якобы от летучих мышей пришедшему, люди заражаются, болеют сильно и быстро помирают.
Оттого-то и надо всем носить на лице медицинские маски.
Но маски денег стоят, потому тут каждый всяк по-своему выкручивается.
Она, вот, маску из бинта сама делает, потому как пенсия маленькая.
Я хотел ей сказать, что у нас пенсионеры даже детям и внукам со своей пенсии помогают, но тут меня просто "закоротило"...
Пенсии у нас в городах были не меньше 80 рублей, а самые большие - 120 рублей.
Это если рабочий стаж большой и есть медаль "Ветеран Труда"...
А, у них-то, девять тысяч - коммунизм!
Я раздумывал, как бы мне поделикатнее расспросить попутчицу, чтобы не вызвать её расспросов о моей собственной персоне.
Всё это время в вагон заходили какие-то люди и, по-быстрому проскочив ароматную зону, останавливались рядом с нами и предлагали купить всякие вещи и изделия.
Они предлагали, как то: носки; авторучки; носовые платки; плащи из модной и редкой у нас "болоньи"; швейные иголки; какие-то баллончики с неизвестной мне химической продукцией; напитки в бутылках; фрукты; овощи; готовые к употреблению продукты питания; мороженое; медикаменты....
Тут меня полностью поразила одна дама, продающая марганцовку в маленьких стеклянных флакончиках, по 50 рублей за флакончик.
Помимо цены, я был удивлён количеством продаваемого товара - на дне флакончика горстка кристаллов марганцовки.
А бабуля уже рассказывала, как пять лет назад местные начальники надумали реформировать медицину.
Взяли и позакрывали половину больниц.
Дескать, зачем нам столько медицинских коек содержать?
Непосильная нагрузка, дескать, на бюджет у них выходила...
Заодно и врачей, которые при этих больницах приписаны были, уволили.
И, что интересно, аккурат это всё приключилось перед тем, как появилась эта проклятая вирусь.
Тут, сразу обнаружилось, что больничных коек и врачей не хватает.
Народ мрёт как мухи перед морковкиным заговеньем, и надобно их лечить, пока все не померли, а врачей и больничек не хватает.
А ещё, до того лет за тридцать, что-то у них тут приключилось по-крупному.
Бабка про это не рассказала, типа - было и было, но в результате вся наука оказалась без финансирования.
И не только наука, но и остальное...
Фабрики, заводы и конторы позакрывали.
В общем, кто мог уехал в другие страны, остальные стали выживать в меру способностей и возможностей.
А когда народ помирать стал, вдруг придумали какую-то лекарственную слизь, как бабка выразилась.
Говорят наука придумала...
А какая она наука, если её уже лет тридцать как нет?
Говорили про эту лечебную слизь всякое, но главное, что ею торгуют за деньги.
Своим-то колят бесплатно, а торгуют для других, чужих, которые за границами обитают.
Местные уже давно никому и ничему не верят, потому и не идут на уколы этой слизью.
Так их туда по-всякому заманивают и шибко стращают тех, кто не хочет идти колоться.
У меня в голове крутились вопросы.
Я хотел было их бабуле задать, потому как не понимал, в какой же это я еду коммунизм, если у них тут так всё странно обустроено.
Но бабуля вдруг замолчала, уставившись в конец вагона и поспешно натянула марлевую повязку на рот и нос, подняв её с подбородка.
Я посмотрел в ту же сторону.
В вагоне появилось несколько человек в форменной одежде чёрного цвета.
Двое сразу же принялись вытаскивать в тамбур отчаянно упиравшегося ногами ароматного гражданина.
До меня донеслись невнятные возгласы с обоих сторон, из которых я понял, что это проверка - то ли документов, то ли билетов.
Мимо нас с бабулей, в сторону тамбура пробежало несколько граждан.
Я всё ещё находился под впечатлением бабкиного рассказа и не сообразил сразу что к чему.
Бабуля начала копаться в своей огромной суме на колёсах.
И, даже, когда она вытащила из сумки потёртый кожаный кошелёк с металлическим замочком-защёлкой, я продолжал сидеть.
Когда же из кошелька появился небольшой листок бумаги, я сообразил, что у меня нет ни билета на электричку, ни паспорта.
Служебный пропуск в Институт - ни в счёт.
Он вряд ли мог служить оправданием моего пребывания в этом Мире.
Бабуля, между тем, неодобрительно посмотрела вслед убегающим по проходу гражданам и начала ругать неких "зайцев", норовящих проехаться за счёт бедных пенсионеров.
Тут и я вскочил со скамейки, чуть не упал, зацепившись ногой за колёсико сумки и устремился в сторону тамбура, расположенного в противоположной от контролёров стороне вагона.
Я выпрыгнул на платформу и, подчиняясь чувству стадного инстинкта, побежал вслед за безбилетниками.
Раздался свисток отправления, вагонные двери с шипением стали закрываться, но я успел заскочить в следующий вагон.
От закрытия створки двери придержал кто-то из "зайцев".
Отирая после пробежки рукавом куртки пот со лба, я вместе с беглецами прошёл в последний по ходу движения вагон.
Здесь я решил, что до города доеду стоя в тамбуре - так будет спокойнее.
В отличие от наших электричек, все стёкла в тамбуре были целы и в нём никто не курил, в соответствии с предупреждениями о запрете курения и четырёхзначной сумме штрафа за ослушание.
Я принялся смотреть в окно.
Пасторальные пейзажи сменились сплошными бетонными и сетчатыми заборами вдоль полотна железной дороги.
За заборами потянулись явно индустриальные здания и сооружения промышленой зоны.
Странно, но ни одна заводская труба не дымила.
Некоторые здания стояли с разбитыми стёклами, провалившимися перекрытиями.
Кое-где среди этих, явно заброшенных территорий, имелись площадки, на которых суетились рабочие в спецовках, строительная техника, окрашенная в жёлтый цвет.
Они возводили высокие здания из бетона со множеством окон на фасадах.
В памяти сразу всплыло словечко "человейники" из детской книжки "Баранкин, будь человеком!"
Я принялся считать этажи на одном таком человейнике, мимо которого в этот момент проезжала электричка, но сбился со счёта на 27-м этаже.
А дом был ещё выше.
Тут моё внимание привлекли бетонные заборы.
Вся их поверхность, обращённая к проходящим поездам, была покрыта разноцветными изображениями и надписями.
Изображения мне показались сродни нашей абстрактной живописи, похожей на то, что рисовали Мондриан, Франтишек Купка и Барнет Ньюман, но только более примитивной.
Надписи, же, представляли из себя написанные разными причудливо искривлёнными шрифтами наборы латинских и русских букв.
Я понял, что это какие-то аббревиатуры.
Я пытался их расшифровать, впрочем безуспешно, до поры, пока вдруг не прочитал на заборе надпись, сделанную большими печатными буквами:
РОДИНА-МАТЬ УЖЕ НЕ ЗОВЁТ.
Тут мне стало совсем странно и тоскливо.
Заборы исчезли, железнодорожные колеи начали делиться на стрелочных переводах, расходиться веером.
Тамбур наполнили пассажиры - мы явно приближались к конечной остановке, к городскому вокзалу.
Вагоны медленно втянулись под гигантский однопролётный сводчатый навес.
Справа и слева появились широкие асфальтированные платформы.
Электричка замедлила ход, потом остановилась, скрипнув тормозами.
Двери в тамбуре распахнулись и толпа пассажиров вынесла меня на платформу.
Людской поток устремился куда-то вперёд, заполнив всю ширину платформы.
Высоко над головами толпы, за стёклами в частых стальных переплётах, ярко светило солнце.
Но это был не наш Балтийский вокзал.
Наш поменьше будет, и выход на платформы у него совсем другой.
Этот был похож на московский Киевский вокзал, каким я его помнил по изображениям на почтовых открытках.
Но назывался он здесь Брянским - большие буквы были прикреплены над платформами под самым стеклянным сводом.
Я было дёрнулся идти вслед за толпой, но кто-то ухватил меня за рукав куртки.
Я оглянулся - это был давешний клошар.
Уж не знаю, как он договорился с контролёрами, но до города он добрался благополучно.
-Слышь, друг, дай закурить! -попросил он у меня.
Я достал из нагрудного кармана почти пустую пачку и протянул ему.
-О! -сказал клошар удивлённо-радостно, -Памир! Сто лет таких уже не видел!
Он повертел пачку в руках, разглядывая картинку и надписи на пачке.
-Это как же? Табачная фабрика имени Клары Цеткин, Ленинград ...? Да ещё 12 копеек стоит? Ты откудова здесь взялся, паря?
Клошар с интересом оглядывал меня с головы до ног.
Особую симпатию, судя по ухмылке, у него вызвала моя расцарапанная физиономия.
Я молчал, не зная как ответить и искоса поглядывал за спину, на пустеющую платформу.
Мне хотелось куда-нибудь идти, подальше от неприятных мне вопросов, правдивые ответы на которые вызвали бы огромное недоверие у слушателей.
Между тем мой новый знакомец чиркнул колёсиком зажигалки в ярком зелёном корпусе.
Мне показалалось, что она была сделана из новомодной пластмассы.
Вспыхнул крохотный огонёк, от которого он прикурил сигарету.
Потом он сделал глубокую затяжку, с удовольствием прикрыв глаза морщинистыми, не очень чистыми, веками.
На меня пахнуло табачным дымом и, почему-то, слегка потянуло запахом газа, как пахнет на кухне, когда поджигаешь конфорку газовой плиты.
-У тебя, замкадыш, и билета поди нет. Видел, как ты по платформе бежал, -не очень понятно сказал клошар, видимо определившись насчёт моего места обитания в этом Мире.
-Тебе туда, -он ткнул грязным пальцем в сторону вокзала, -нельзя. Задержут и сдадут полиционерам!
-Айда, за мной! -скомандовал он мне, разворачиваясь спиной к вокзалу.
Мы прошли к краю платформы, спрыгнули на землю и озираясь по сторонам, часто перешагивая через рельсы, двинулись в сторону далёкого забора, что виднелся за длинным одноэтажным зданием на краю зоны отчуждения железной дороги.
За густыми кустами, росшими вдоль забора, обнаружился перелаз - к выломанной неведомой силой верхней части забора на потрескавшемся бетоне указывали грязные следы подошв ботинок.
Клошар уцепился руками за верх пролом и попросил подсобить.
Я уперся ладонями в его зад, обтянутый сильно ношенными, лоснящимися брюками и подсадил его повыше.
(Нет, всё же от него пахло очень крепко. Но я вовремя вспомнил, что я комсомолец, а он, тоже человек.)
Потом я перелез сам.
За забором тоже росли кусты, а за ними шумела городская улица.
-Ну, давай закурим ещё по одной! -сказал клошар протягивая руку.
Я достал сигареты.
-Меня зовут Миша! -представился он.
Я осторожно пожал его заскорузлую руку и сказал: -Можно просто Саша...
-Беру две: одну для Абрам Семёныча! -шутливо сказал Миша, забирая последние сигареты из пачки.
-Ты чего приехал-то? На работу устраиваться? -спросил он закуривая.
-Да нет, город посмотреть. Там у нас всё по-другому. Да, вот, кошелёк потерял, -соврал я.
-Ну, посмотри, погуляй. Только ходи с умом. "Забралы", полиционеры значить, могут документы проверить. Они, таких как ты - приезжих, сразу вычисляют.
За забором был город.
Улицы, дома, магазины, газоны, кусты, деревья.
По улицам мчались разноцветные автомобили, замирая перед светофорами и поражая разнообразием и необычностью, для моего глаза, форм.
Странно, но все эти автомобили, судя по шильдикам и кое-каким, знакомым мне, эмблемам на капотах, были иностранного производства.
За рулём машин было неожиданно много женщин и молодых людей.
Прохожих было тоже очень много, гораздо больше чем у нас даже в праздничные дни.
Быть может, им тут уже вовсе не надо было работать?
Впереди меня шёл какой-то ребёнок.
Некоторое время я не обращал на него внимания, глядя по сторонам, но потом заметил, что на ходу этот мальчик разговаривал сам с собой.
Я прибавил шагу, почти нагнав его.
Пацан, о чём-то оживлённо жестикулируя, беседовал с невидимым собеседником.
Из ушей мальчишки торчали белые провода, уходящие за отворот курточки.
-Наверное, ребёнок болен, -с жалостью подумал я.
Я обогнал его и зашагал дальше.
Вскоре я заметил, что некоторые прохожие тоже разговаривают как бы сами с собой.
Мне было очень странно.
Но потом я разглядел в руках говорящих небольшие плоские прямоугольники и предположил, что это какие-то переговорные устройства.
Я восхитился буйной фантазией неизвестных авторов или автора этого придуманного Мира.
Мне вполне хватало услуг нашей проводной связи.
Впрочем, я знавал любителей болтать по телефону часами ни о чём.
Может быть именно для таких говорунов были созданы эти устройства?
А ещё, Город был увешан объявлениями.
Листки бумаги разного размера и цвета были прилеплены к деревьям, к столбам освещения, к водосточным трубам на стенах домов, к самим стенам.
Я останавливался и читал то, что было на них написано.
Почти все объявления вызывали у меня чувство огромного удивления, постепенно сменяющегося отчаянием.
У меня не было с собой фотоаппарата, но то, что прочитал, я сохраню в памяти для отчёта на семинаре.
------------
Трудовой Дом
Предоставляем:
ЖИЛЬЕ-РАБОТУ
3-х разовое ПИТАНИЕ
Регулярные выплаты
Окажем помощь
в отправке к месту жительства
-------------
КУПЛЮ
квартиру/комнату
Ищу жилье!
Рассматриваю
все варианты
в любом состоянии
-------------
ТРЕБУЮТСЯ ГРУЗЧИКИ
Работа в городе и области
з/п от 1200 руб. В день!
Жилье и питание бесплатно!
Помощь в восстановление документов.
------------
ПОМОЩЬ
бездомным
Алко-
Нарко-
ЗАВИСИМЫМ
и людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию
-------------
"МПО "МЕТАЛЛИСТ"
ПРИГЛАШАЕТ НА РАБОТУ
СЛЕСАРЯ - ИНСТРУМЕНТАЛЬЩИКА
ОПЕРАТОРА СТАНКА с ЧПУ
Требования к кандидату:
наличие профильного образования, опыт работы
-------------
Внимание!
Нужна помощь
были утеряны документы:
-паспорт
-права
-банковская карта
документы на машину: СТС, ПТС
На имя:
..................
Большая просьба нашедшему обратиться по
номеру телефона ................
------------
Телефонные номера имели одиннадцать знаков и, конечно, не походили на наши.
Некоторые объявления были страшными, некоторые просто непонятными, хотя и напечатаны были на русском языке...
Особенно меня потрясли вот эти:
---------------
ПОМОГИТЕ
НАЙТИ
ЧЕЛОВЕКА
нужна помощь добровольцев
нуждается в медицинской помощи
может находиться в вашем районе
Возраст 62 года (1959 г.р.)
Особые приметы: носит очки
Приметы: рост 170 см, худощавого
телосложения, волосы тёмные с
проседью, глаза серые.
Одежда: тёмно-серая куртка, синие
джинсы, ботинки, синие перчатки.
-------------------
На этом объявлении была выцветшая цветная фотография мужского лица.
Больше всего меня поразило объявление, написанное от руки чёрными корявыми буквами...
---------------
аBHRT
ПРОДАМ БРАТА В РАБСТВО
звоните
---------------
Это объявление меня просто испугало.
Холодные "мурашки" пробежали у меня по спине.
Спазм перехватил горло.
Я закашлялся и огляделся по сторонам.
Всё было по-прежнему.
Светило солнце, вдоль улицы дул тёплый ветер.
Мимо спешили полу- и совсем неодетые прохожие.
Волосы некоторых из них были покрашены в различные спектральные цвета.
Иногда это было красиво, но в большинстве случаев выглядело дико и инфернально, особенно в сочетании с татуировками, нанесёнными на самые неожиданные места на их телах.
По проезжей части проехал голубой автобус у которого на борту было зачем-то написано большими белыми буквами:
ЭТО ЭЛЕКТРОБУС.
Там ещё было что-то, но я не успел разобрать и пошёл дальше.
Для кого это всё написали?
Для идиотов?
И кто решил сделать эти надписи для идиотов?
Мне расхотелось читать объявления.
Я повернул направо, в переулок.
На жестяной водосточной трубе на углу дома был приклеен большой лист бумаги.
С четырёх фотографий на меня смотрела чёрно-белая кошка.
Я остановился и прочитал:
Нужно, чтоб кто-то кого-то любил...
.....................
Там было ещё много слов, призывающих оказать помощь больной кошке.
Это объявления меня тоже поразило.
Поразило тем, что о кошке говорилось гораздо теплее и многословнее, чем о пропавшем человеке.
Всё ещё удивляясь, я шёл по улице пока не дошёл до входа в какое-то заведение.
Над входом, несмотря на солнечный день, светилось ничего мне не говорящее название, состоящее из подсвеченных лампочками больших красных букв.
Входом служила большая вращающаяся дверь, наподобие дверям в старую гостиницу.
Только эта дверь была гораздо шире и была сделана из стекла.
Когда я подошёл к двери она вдруг начала медленно вращаться.
Я непроизвольно вздрогнул от неожиданности и не очень ловко, боком, заскочил в открывающийся проём.
Это был магазин.
В нём не было продавцов за прилавками вдоль стен, как у нас.
Продукты и товары лежали на длинных полках, установленных рядами.
Я пошёл мимо полок.
В овощном отделе, помимо капусты-морковки-картошки я увидел совсем экзотические для наших широт бананы и ещё какие-то незнакомые разноцветные и разноразмерные плоды.
Названия на этикетках мне ничего не говорили.
Ну, разве что, помело.
Хотя на то помело, которое я знал, это помело было совсем не похоже.
Какой-то лимон-переросток, а не метла для пыли.
Ну, и колбаса....
Там было несколько десятков видов колбас.
Правда, около прилавков колбасного духа не ощущалось - просто ничем сьестным не пахло.
Я вспомнил, как аппетитно пахнет в Елисеевском на Невском возле колбасного прилавка.
Или в гастрономе на Проспекте Мира, у нас в Соловце.
Вот я стою в короткой очереди у прилавка.
Вот - протягиваю только что выбитый на кассе чек на сто граммов "Любительской", за два девяносто.
После чего продавщица, в белом халатике и бязевом колпаке на голове, большим острым ножом режет тонкими ломтиками розовую, с белыми кружками жирка, колбаску.
Да.... И что странно...
Я сегодня только позавтракал - съел сайку и выпил бутылку кефира, а до сих пор есть не хочется.
Может здесь законы этого выдуманного Мира на меня не действуют?
Но, нет...
Курить-то я хочу, а курить-то уже нечего.
Особо более не задерживаясь, я двинулся к выходу из магазина.
По пути я скользил взглядом по ценникам на полках.
Цены были, в большинстве, четырёхзначные.
Причём, в рублях.
Иногда на ценниках были указаны три цифры.
Я останавливался, вчитывался - цена была указана за сто граммов.
Перед выходом надо было пройти мимо кассирши.
Там стояла небольшая очередь покупателей с сетчатыми тележками и корзинками, набитыми продуктами.
Я хотел было пройти мимо, но задержался, в очередной раз поражённый увиденным.
Рядом с кассой стоял высокий открытый ящик.
На полках рядами стояли сигаретные пачки.
Названия сигарет и картинки на них были....
Как бы вы отреагировали на картинку на сигаретной пачке с изображением злокачественной опухоли и бодрящей надписью САРКОМА?
А там были и другие беспощадные хирургические картинки с однообразно-страшными медицинскими диагнозами.
Впрочем, сигареты покупали довольно бойко и по-многу, несмотря на то, что цена переваливала за сто рублей за одну пачку.
Странный, странный Мир.
Я снова шёл по улице.
Справа между домами открылся короткий проулок, в конце которого росли деревья.
Я свернул направо и через сто шагов оказался в сквере.
Сквер был устроен на берегу довольно широкой в этом месте реки с набережными из серого гранита.
Я узнал это место по описанию данному в Справочнике Метамагии.
Именно здесь в 1938-м году, на дне реки, простым советским школьником В. Костыльковым была найдена первая в СССР бутылка с запечатанным в ней "по указанию царя Сулеймана ибн Дауда - мир с ними обоими! - джинном, известным широкой публике под именем Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаба". (с)******
---------------
(с)****** - взято из трактата "Сефер Рефу’от" визиря Асафа ибн Барахии
На другом берегу реки к небу устремлялось с десяток, прям-таки, манхэттенских небоскрёбов, сверкающих под лучами солнца зеленоватыми и медными оттенками стеклянных стен.
Один из небоскрёбов был построен в виде гигантского штопора для откупоривания бутылок, дерзко и нагло ввинчивающегося в синее небо.
Я остановился, поражённый открывшимся зрелищем.
Не знаю, сколько бы я там простоял, разглядывая детали этого, как выразился бы профессор Выбегалло, "сплёндир", если бы меня не отвлёк хорошо поставленный баритон, произнесший тираду, смысл которой оказался мне абсолютно непонятен:
По мнению продюсера Е. Ф., М. З. совершила глупость, что пошла на поводу у каких-то селебрити и выступила против России. Певицу С. Л. много лет связывали более чем близкие личные отношения с ее продюсером Н. К. - дочерью строительного магната азербайджанского происхождения В. А.. Каково же было всеобщее удивление, когда в прошлом году Н. объявила о расставании с С. По официальной версии, из-за возмутившего артистку скандала с ее коллегой Ф. К., которого К. грубо обругала за «свадьбу» с рэпером Д. (Д. М.) на премии Мьюзик-ТВ. По неофициальной версии - из-за того, что у Л. появился любимый мужчина - олигарх армянских кровей А. Г. Однако отвергнутая бывшей подопечной продюсерша недолго оставалась в одиночестве. Еще прошлой осенью светские сплетники обратили внимание, что К. часто стали видеть с другой артисткой - солисткой модного лесби-дуэта М. З., бывшей женой и матерью дочки победителя телешоу «Народный артист» А. Г. Поползли слухи, что Н. якобы без памяти влюбилась в З. и загорелась сделать из нее новую Л. Мол, именно из-за этого М. отстранилась от партнерши по дуэту М. Ш. и сосредоточилась на сольном творчестве. Об этом сообщает "Р"...
-Ну-с, каково?
Ко мне обращался сидящий на единственной в этом сквере скамейке худой и очень жилистый на вид гражданин в великоватой по размеру безукоризненно сшитой белой полотняной паре, держащий в руках давешний прибор в виде плоской прямоугольной пластины.
В виде исключения, для этого Мира, все детали его одеяния были на месте, начиная от белой федоры, низко надвинутой до огромных оттопыренных ушей на совершенно лысой голове и заканчивая, белыми же, лоферами из мягкой замши на длинных ногах.
-Извольте, присесть, - предложил мне гражданин, пряча в карман прибор.
Он похлопав ладонью по деревянным брускам сиденья.
Я присел рядом с гражданином в белом, немного поёрзал устраиваясь и откидываясь на удобно выгнутую спинку скамейки.
Мне стало хорошо.
-Сейчас бы закурить, - подумал я.
-Прошу! -сказал мне гражданин в белом, протягивая раскрытую картонную пачку сигарет.
Я удивился и обрадовался его предложению.
Но обрадовался больше и вытащил из пачки сигарету с фильтром.
На ней мелкими синими буквами было написано абсолютно незнакомое название: СОЮЗ-АПОЛЛОН.
Я достал из кармана куртки спички и закурил.
Сигареты были хороши на запах и вкус.
Правда, по мне, немного слабоваты - не "пробивали" при затяжке.
-Можете меня называть Камилл, Саул или Рудольф... Собственно, это не суть важно в нашем случае. А я о вас, Александр Иванович, наслышан от Фёдора Симеоновича. Хвалит он вас. А вы меня не знаете. Я не состою в штате вашего уважаемого Института. Я из Комиссии по Кон..., э-э ..., из НИИ ХэЗэЧе. Точнее будет... Смежник, так сказать..., -проговорил мой собеседник, оглядев меня своими, удивительно зелёными глазами.
-Я понимаю, что Вас сподвигло на посещение этого Мира. Это, в первую очередь чувство долга научного работника, и не в последнюю очередь чувство любопытства. Путешествие в Мир Описываемого Будущего стало для Вас тем более интересным, когда вы услышали о существовании за Железной Стеной области, заселённой коммунистами. Как комсомолец и как участник эксперимента с Машиной Времени, Вы не могли не отправиться на поиски. Кое-что Вы уже видели, кое-о чём Вы уже начали догадываться. Это Мир, в котором мы с Вами беседуем, возник как один из Вариантов вероятностного Будущего. Вариант этот далеко не лучший, скажем так, но и, смею Вас заверить, далеко не самый фатальный. Вы, там у себя, ещё не дошли до Точки бифуркации, после которой Реальность начинает "ветвиться", создавая Миры, подобные этому. При всём при том, что Мир этот является лично для вас, и пока что, вымышленным, всё что Вы увидали до встречи со мной, - это фрагменты, существующие в том мире, который является реальным для живущих в нём людей. Вернувшись назад, в вашу жизнь, у Вас и ваших коллег по Институту ещё будет возможность не допустить появления "ветвления" Реальности. Тогда то, что Вы увидели во время вашего путешествия, останется лишь плодом фантазии графомана-беллетриста, написавшего о нём. Когда Вы вернётесь, Вы вспомните мои слова. А сейчас - возвращайтесь! И да поможет нам всем Вертикальный Прогресс! - последнее, насчёт прогресса, я не понял.
-Извините, Саул, Камилл, Рудольф... - произнёс я, собираясь уточнить что он имеет в виду, но скамейка рядом со мной уже опустела.
Я пожал плечами: -Ну и порядки здесь у них...
Докурив сигарету, я выбросил окурок в урну, встал со скамьи и, оглянувшись на сияющие отражённым светом заходящего солнца окна небоскрёбов за рекой, вышел из сквера.
На удивление, я помнил весь свой маршрут по городу и вскоре оказался возле привокзального забора, где был перелаз.
Мой давешний знакомец Миша спал на земле под кустом, свернувшись в позу эмбриона.
Рядом с ним на вытоптанной траве валялись окурки; мятая вощёная бумага с чёрными буквами KFC на красном фоне и пустая стеклянная бутылка со странной надписью на этикетке:
ВОЗДУХ
пьёшь как дышишь
Я не стал его будить - к чему? И перелез через забор.
Особо не размышляя я сел в электричку, стоявщую у платформы с открытыми дверями.
Заняв место у окна, я прислонил голову к раме и задремал.
Проснулся я от чувства остановившегося движения.
Электричка стояла у скудно освещённой редкими фонарями платформы.
Лампы в вагоне не горели. Вагон был почти пуст. Лишь на скамьях, кое-где, спали какие-то люди.
Я опять закрыл глаза и опять заснул.
Меня разбудил луч солнца, упавший на лицо.
Я выпрямился на скамье, потёр лицо ладонями, прогоняя сон.
В вагоне было пусто.
Мне было пора уходить.
Там где я шёл всего сутки назад всё изменилось.
Берёзки и подлесок были сломаны, почти все ветки обломаны.
Тропа, по которой я шёл едва угадывалась под хлопьями чёрной сажи и сгоревших веток.
Миновав овраг я увидел, что чудесное поле подсолнухов исчезло.
Множество круглых ям большого диаметра, как кратеры, усеивали поверхность.
Из одной ямы торчала длинная закопченная металлическая труба.
Сквозь копоть ещё различались печатные буквы, складывающиеся в загадочно-знакомые слова:
ОБЕРТОВИЙ ГВИНТ.
Поверх букв, кем-то, недавно была небрежно намалёвана белой краской цифра 88.
Что-то ещё валялось на этом поле...
Продолговатые кучи тряпья защитного цвета лежали тут и там.
Мне не понравилось, что в этих кучах деловито рылось клювами с десяток чёрных крупных ворон.
За бывшим подсолнуховым полем открылась равнина, на которой догорал давешний броненосец.
Стволы орудий его главного калибра были погнуты.
Одну его башню сорвало внутренним взрывом боеприпасов и долго катило в сторону противотанкового рва.
Как говорят в народе: -Хорошо быть линкором - одну башню сорвало, а ещё три остались.
Столб чёрного дыма вертикально поднимался в безоблачное небо.
Иногда ветром его сносило в сторону и тогда багровый диск солнца взирал как разъярённый глаз циклопа на всё безобразие на земле под ним.
В поле чернело обгорелой бронёй с десяток подбитых танков.
Прямо перед полузасыпанным разрывами снарядов рвом одна такая боевая машина лежала всеми четырьмя гусеницами вверх.
С широких стальных траков свисали какие-то разлохмаченные мокрые тряпки в багровых пятнах.
Бронедверь в стене перекосило и я долго дёргал её, налегая всем телом на горячий шершавый металл.
Наконец мне удалось сдвинуть её в сторону и извиваясь ужом, вырывая с "мясом" пуговицы на куртке, протиснуться в образовавшуюся щель.
Тишина и покой буквально обрушились на меня с той стороны Железной Стены.
Я немного посидел, опершись о стену.
Потом встал, попытался закрыть дверь.
Безуспешно.
Потом я разыскал в бурьяне машину времени, оттащил её от стены и взобрался в седло.
-Что же, -подумал я, выжимая сцепление: -Что же....?
Увиденное и услышанное в этой поездке заставило меня изменить моё прежнее убеждение.
Раньше я думал, что Железный Занавес должен быть разрушен прогрессивными силами человечества.
Сейчас...
Сейчас, же, я был убеждён в том, что Железную Стену надо укреплять с нашей стороны, не жалея на это ни сил, ни средств.
Нельзя допустить, чтобы всё это попало в наш Мир, даже если некоторые товарищи считают, что он тоже кем-то выдуман.
И есть ли у нас ещё время?
Я узнал ответ на этот вопрос, но это уже другая история.
Отредактировано КФТ (2022-11-21 16:58:03)
