Я навсегда остался там -
Среди зимы, и вместе
С снами
Зимы прошедшей,
Которая всё с нами...

Среди её снегов
И вьюги сумасшедшей,
И пухлых серых облаков,
Что любят плыть
Над головами...

А в облаках аэроплан -
Летит пустой, без экипажа.
На патрубках моторных,
Выхлопных, чернеет
Толстым слоем сажа.

И пальцы костяные
Неподвижного пилота,
Как бедствия пролог,
Вцепились мёртвой
Хваткой в автолог.

На черепа глазницы
Надвинув кожи
Сморщенный покров,
Застыл у борта в кресле
Штурмана остов.

И до сих пор дрожит,
Вонзившись в
Деревянный стол,
Старинный измеритель.
И край карты свесился на пол.

Второй пилот,
В дохе до пят,
Морозом на крыле
Как на кресте распят
Среди тугих растяжек...

У третьего мотора
Механик череп наклонил
Над карбюратором,
Не отводя с него
Безжизненного взора.

Летящий в небе
Одинокий и
Пустой аэроплан
Ведь это чей-то
Нереальный план.

Я навсегда остался там -
Среди зимы.
И вместе с нами
Зима прошедшая,
Наполненная снами...

Отредактировано Краузе Ф.Т. (2014-05-18 21:31:52)

*****

В смысле "пять звёздочек", крепко, выдержанно, то что Ты опубликовал...

А я вот:

Рейнские учения (“Рейнюбунг” ).

Оцеплены причалы и погашены огни.
В густой туман уходят корабли,
Стволов орудий главного калибра
Во тьме сырой почти не видно.
Броню для кораблей катали на заводах,
Чтоб защитила моряков в враждебных водах.
Из Готенхафена до Бергена проложен курс,
Потом в Атлантику на весь рассчитанный ресурс!

Линкор, тяжелый крейсер, миноносцы
Для всех конвоев у Норд-Капа  смертоносны.
Протраленным фарватером уверенно волну
Форштевень кованый разрежет не одну.
Преграды нет для этих кораблей,
Стальные тени мчатся мимо без огней.
Вот Каттегат, вот Скагеррак,
О нас пока не знает старый враг.

Лишь на стоянке в Бергене патрульный самолет
Засек и лидера, и мателот.
На север курс держа, плывут большие корабли,
Эсминцы же в Тронхейм ушли.
Норвежский скалистый берег исчез давно за волной.
Бурун экономичного хода след свой начертил за кормой.
На мостике линкора и адмирал, и капитан.
В глазах их усталых, курс кораблям - в туман.

Там, за туманом, опустели рейды Скапа Флоу -
В погоню вышло всё, что было на плаву.
Линейных крейсеров обрублены швартовы,
Эсминцы и линкоры в бой идти готовы,
На стеньгах авианосцев флаги самолётам подняты “на старт”,
В Адмиралтействе, в кабинетах, вообще, охотничий азарт.
“Кинг Джордж”, “Принц Уэльский”, “Викториус”, “Рипалс”,
От этих имен у любого из нас учащается пульс.

От самого Датского пролива нас вели
“Норфолка” и “Суффолка” радарные лучи.
Оба “графства” пристально за нами следили,
“Принц Уэльский” и “Худ” на наш курс наводили.
Мы встретились с ними на зюйд-вест от Исландии,
Тревогу сыграли задолго до шести – заранее.
Залпами пятнадцатидюймовых орудий небосвод свинцовый разорван,
Яростью нашего главного калибра линейный крейсер “Худ” взорван.

“Принцу Уэльскому” с утра от наших снарядов досталось,
Но и мы получили все, что нам в бою причиталось.
Уходим, уходим, уходим на юг,
Конвоев в “Рейнюбунг” не встретим, мой друг!
Но с оста уже заходили на нас
“Кинг Джордж”, “Викториус”, и “Рипалс”!
В конце дня мы отбили атаку “Суордфишей”.
Но торпедой было пробито у “Бисмарка” днище…

Руль вышел из строя… конец рулю,
Потеря управляемости кораблем в бою!
“Принц Ойген” уходит на юг, на Брест,
Линкору, одному, не снести свой гаммированный крест.
Но нас боги морские, быть может, спасут? -
У “томми” пеленги не верны и на исходе мазут…
Линкор плывет на восток, управляясь машинами,
Над стылыми бездонными океанскими глубинами.

Нет помощи нам ни с небес, ни с воды,
Герр адмирал Лютьенс, о чем думаешь ты?
С тобой мы выдержали бы любой удар,
Даже если бы знали про Гибралтар…
Нам оттуда наперерез англичане идут,
Считая мили, часы, узлы и мазут.
Для боя последнего с нами, мой брат,
“Ринаун”, “Арк Ройял” и “Шеффилд” спешат!

До Бреста все ближе … Надежды растут
У тех, кто за броневыми поясами вахту несут.
Но летчик патрульной “Каталины” заметил линкор,
И вражеской эскадры суров приговор:
Собрались всей стаей добить одного,
Ведь даже все вместе, они боялись его…
Десятки снарядов пробьют нам броню сегодня –
В упор шестнадцатидюймовки стреляют с “Родни”.

Линкор наш сварен из крепкой стали,
Но у орудий крепче брони люди встали.
Никто не захотел сегодня умирать в постели -
Мы все погибли в ледяной купели.
Столбы огня над палубой - как небу укор,
Под серую воду уходит могучий линкор.
Покоя глубины тебе волны бегущей!
На то воля твоя была, Вотан всемогущий…

Торпедная станция.

Что ты знаешь, камрад, о Времени,
Ты думал, что Прошлое уже ушло?
В дымке, в вечерней темени,
Над морем звено Ю-88 прошло.

Старая торпедная станция – обитель матросских снов,
Ветрами десятилетий обглодан её серый бетонный остов.
В пустынный зал захлестнула волна через оконный проём,
Дежурная вахта холодную солёную купель приняла в нём.

Под рёв самолёта мертвым матросам наверх по ступеням бежать,
И жёлтыми костями пальцев штурвалы кинотеодолитов держать.
Цейсовское стекло объективов и визиров налёт известковый покрыл,
Рёв авиамоторов из сорок пятого года над Готенхафеном поплыл.

Что ты думаешь, камрад, о Прошлом,
Ты уверен, что то Время навсегда ушло?
Ведь только что в вечерней темени,
Над морем звено Ю-88 прошло.

http://my.mail.ru/mail/bagrov01/video/14/450.html

Отредактировано Краузе Ф.Т. (2014-06-16 23:12:02)

Что может быть прекрасней вида
Подола юбки на коленях
Девицы или дамы,
Рукой не дрогнувшей мужской
Приподнимаемого с целью
Вполне конкретной и понятной
Участникам сией картины куртуазной?

Иль, вот, как иллюстрация
Распущенности нравов нынешних,
Всё та ж рука, ласкающая грудь
Красотки юной, пышнотелой.
Ту грудь, что как жемчужина
Сокрыта под низким декольте
Простого платья из поплина.

О! Сколь приятна в красках,
Да и на ощупь тоже, друг мой,
Сия занятная житейская картина!
И понимаешь ты насколько прав
Был старина Шекспир, в уста
Вложивший принцу Гамлету слова:
Прекрасна мысль - лежать меж ног девицы!

А мы добавим, вторя барду, который
Знал до тонкостей вопрос общения
Полов. Лежать меж ног девицы - да,
Но только не одной, а многих, всяких,
Разных. Но только лишь не безобразных,
А нравом милых, и докучных мыслей
В своих мозгах не содержащих праздных.

Суета, маета…
Чистота, пустота…

В темном окне движение -
Намек на твоё отражение.
В холоде ручки дверной –
Остаток жары дневной.
Люстра в огнях хрусталя -
Лопнула светом глаза опаля.
Скрипят половицы шагами –
Ушедшие в даль с нами.

Снами забылись веки –
Льдами покрылись реки.
В сумерках топот копыт –
Твой голос давно забыт.
Слеза скользит по щеке –
Тяжесть удара в руке.
Имя твое как крик –
Звёздного света блик.

Лик на стене в темноте –
Фотомонтаж в пустоте.
Ладони твои невесомы –
Прикосновений фантомы.
Воздух дыханьем согрет –
Рядом тебя давно нет.
Стылой зимы чистота –
Дней без тебя простота.

Пустота и холодный туман –
Слов и поступков обман.
В десять тысяч ночей путь –
По тропе потерявшей суть.
Рифма на слово “жить”-
Только одна “любить”.
Эхо от выдоха “Ты?..”-
Это пустые мечты.

По жестяному откосу
Стучит капель,
Это ещё не весна –
Не верь.
Просто теперь
Такая зима,
С окнами открытыми
Стоят дома.

Просто теперь
Умерла душа,
И жизнь идёт мимо
Не спеша.
И ты стоишь
На краю своего пути,
И некому тебе сказать-
Прости.

И некому у тебя спросить:
-Как живёшь?
Все простые слова
Заменила ложь.
И нет у тебя
Таких друзей,
Чтобы рядом по жизни
Прошли всей.

И нет для тебя
Никаких богов,
Потому что нет у тебя
Для богов слов.
Слов, вслед за которыми
Наступила бы весна,
Как пробуждение
От долгого сна.

Будет за окном
Мести метель.
С тобой до конца эта зима -
Поверь.
Просто настали
Такие времена,
Что за прошлое
Придётся заплатить сполна.

Постукивая рифмой
По частоколу слов,
Иду ловить я нимфу
На побережье Снов.

В глубинах подсознанья,
В прекрасной наготе,
Не чужды ей признанья,
Мужские, в красоте.

Поймать её так просто,
Лишь веки смежишь ты,
Невиданные звёзды
Вдруг вспыхнут с высоты.

Она из пены волн прибоя
И света дальних звёзд,
Появится не для покоя,
А для полночных грёз.

Заигрывая с нимфой
За частоколом снов,
Иду искать я рифму
На побережье Слов.

Умирает тихий звук – вдруг.
Меркнет неба свет – нет.
Холодеет за окном даль – жаль.
Оседает на письмо пыль – быль.

Потемнело за моим окном,
Буквы расплылись сном.
Память перестала звать,
А перо бумагу рвать.

Будто кто, спеша дать ответ,
В ухо мне шепнул – счастья нет.
Сердце тут же пропустило такт,
А сознание отметило этот факт.

Хрустнет корка льда – да.
Лист с куста не упадет – ждет.
В небе серебром луна – одна.
Кто нырнул – доплывет до дна.

На окно опущены шторы, 
Дом свой покину скоро.
Сердце от боли сжалось-
Жизнь прожита зря,
Да и её почти не осталось.

Годы крадутся как воры,
Счастье сменяет горе,
Юность забудет старость-
Памятью в конце дня
Утренняя щемит радость.

Ветер источит горы,
Солнце иссушит море,
Кремний заменит кальций-
Артефактом в куске угля
Станет кольцо на пальце.

Узнать, что там - за Краем,
И никому не рассказать...

Пусть, Там - предполагается нам Раем,
Во своевременье придётся всем узнать...

Что может быть прекрасней вида
Подола юбки на коленях
Девицы или дамы,
Рукой не дрогнувшей мужской
Приподнимаемого с целью
Вполне конкретной и понятной
Участникам сией картины куртуазной?

Иль, вот, как иллюстрация
Распущенности нравов нынешних,
Всё та ж рука, ласкающая грудь
Красотки юной, пышнотелой.
Ту грудь, что как жемчужина
Сокрыта под низким декольте
Простого платья из поплина.

О! Сколь приятна в красках,
Да и на ощупь тоже, друг мой,
Сия занятная житейская картина!
И понимаешь ты насколько прав
Был старина Шекспир, в уста
Вложивший принцу Гамлету слова:
Прекрасна мысль - лежать меж ног девицы!

А мы добавим, вторя барду, который
Знал до тонкостей вопрос общения
Полов. Лежать меж ног девицы - да,
Но только не одной, а многих, всяких,
Разных. Но только лишь не безобразных,
А нравом милых, и докучных мыслей
В своих мозгах не содержащих праздных.

http://www.proza.ru/2015/12/12/2275

Отредактировано КФТ (2015-12-13 19:34:02)

Мне любезно переслали:

Стихи рязанцев

Пилач

Эй, на ком еще есть кора!
Эй, кто еще не столы!
та пора для танца топора,
а это время пения пилы.

Плачь, плачь, лес -
вот идет Пилач,
он сыграет джаз
годовых колец -
плачь, плачь, лес.

Они отполируют твой прах
и поставят твой труп,
отразив в зеркалах -
они сядут в круг.

Они сядут в круг
и станут смотреть,
сколько стоит твоя
полированная смерть.

Отныне и впередь
на теле твоем
будут кипеть
вранье и жранье.

Сорвана кожа -
теперь ты можешь
скрипеть свое,
скрипеть свое.

Плачь, лес -
вот идет Пилач,
он сыграет джаз
годовых колец.

Корни твои - сердце земли,
сердце неба - твоя листва.
Раньше тебя рубили и жгли,
теперь будут пилить и полировать.

------------------------------

Где колокольцами звенят
Монет серебряные голоса,
Полезную в хозяйстве штуку
Мужик бросает в небеса
И ловит в жилистую руку
Не для того, чтобы продать...
Глядит жандарм, торговка, тать.
Глядит народ.

Народ остановился.

Так с каждым взлетом этой штуки
Всё больше пестрый
шумный рынок
На цирк похожим становился.

-------------------------

Автобус:

входящие спереди
добрее
входящих сзади

***

путешествия
не приводят к цели
только сны

------

Я пришел на луг с косой,
Схоронив свою подругу.
С грустью я пошел босой
Среди тонких стебельков.
По сияющему лугу
Так ходил я, Смерть Цветов.

Но, бог ты мой, как ловко он,
Пустой рукав заткнув за пояс,
Тряхнув безухой головой,
Махнувши маленькой культей
И ртом беззубым ухмыльнувшись,
Об пол дощатый кабака
Бил каблуками гопака.

В знойной городской пустыне
В середине лета,
Где на плитах не остынет
Гильза пистолета,
Дядька с лысой головой
Кружку протянул с водой.
Мальчик, духом нищий,
Робко в руки кружку взял
И по буквам прочитал
На железном днище:
“Вылилась водичка.”

Презревши эту вашу смуту,
Подобно пламени свечи,
Он колебался у стены,
К стене привязан на минуту
Короткою струёй мочи.

Всё укрыто белым покрывалом:
Улицы, дворы, деревья, крыши.
Но никто не знал, что Бог усталый,
Чтоб укрыть у склада трупик мыши,
Постелил на землю покрывало.

Тихо мышь в углу скребется.
Тихо тикают часы.
Дома нету никого.
В замороженном окошке
Мальчик делает окошко
Струйкой духа своего.

Если б только в слове «дом»
Между букв расставить стол,
Стул, железную кровать.
Сделать самый краткий путь -
Встать, шагнуть, шагнуть, шагнуть,
Оглянуться, сесть,
Писать.

Я загляделся на звезду
И поскользнулся на лягушке,
Что загляделась на звезду.
Я падал, а звезда стояла
В больших моих зеницах вяло.

Танюша маленькой рукой
Кота по белой шерсти гладит.
Его, Танюша, разве гладить нужно!?
Его, Танюша, нужно в сад,
На яблоню – он съел птенцов, гаденыш!
На яблоню, что не дает плодов!
На яблоню, на яблоню его!

На просторе к сапогам
Льнет землица и рукам
За спиною так неловко.
Эх, проклятая погода.
Мокнет на руках веревка,
Мокнет рядышком свобода.

Движений собственных заложник,
Сам кукла, сам и кукловод,
Сапожник, пьяный как сапожник,
Куда-то, падая, идет.

Плевки сажая на ступени
И равнодушно теребя
Железные струны гитары,
Я терпеливо ждал тебя,
Где заказной убийца старый
В шлафроке длинном, без трусов
Во двор спускался в злую стужу
Спасать свою больную душу
Кормленьем жалких, тощих псов.

Скудный лес наш затопило,
И деревья без ветвей
Из воды торчат уныло,
Точно мачты кораблей.
Не грусти, поэт, об этих
Кораблях, водой укрытых,
Вот спадет вода, увидишь
Мачты кораблей зарытых.

У потухавшего огня
Сидели мы с отцом седым
На склоне пасмурного дня.
Я плакал оттого, что дым
Тянется к живым.
Дым тянется к живым.

Окно. Скат крыши серебристый.
Зачем-то легшие в цепь люди
В одеждах вражеской пехоты.
Святой Иван из пятой роты.
Да пулемета ствол ребристый
Как искушенье быть живым.

****
-------------------------

Вместо меня
место мое
имя мое
не я

***
мне бы
не быть

--------

Алкоголизм:

о печень
моя
печаль о

***
в раме окна пространство
равенство братство
свобода

***
не-бо
не бог

*****
Множество человеков,
Кидающих и летящих...
Ты сидишь на краешке века
В пустотой переполненной чаше,

В плену у нелетной погоды,
Касаясь лишь глазами небес.
Что ты можешь сделать здесь
Кроме чудес?
Что ты можешь сделать здесь?

За тобою охотятся звезды,
Разрешая себя потрогать,
За окном иллюстрируют Босха
Люди разных народов.

В плену у нелетной погоды,
Касаясь лишь глазами небес.
Что ты можешь сделать здесь
Кроме чудес?
Что ты можешь сделать здесь?

КНИГИ

Не успел,
Не попал.
Но книги
О ней
Ты все прочитал.
В них
Завтра была война
И горела в небе
Звезда.
И аты-баты,
Шли солдаты,
И Брестская крепость,
И Волоколамское шоссе.
А зори здесь
Тихие…
А нам бы
Дожить до рассвета,
А потом,
Стоять до последнего.
Но мы убиты
Под Москвой
Или
В окопах Сталинграда
Где Родины нашей
Щит и меч.
Вот ведь, какая,
Судьба человека…
Это наш
Момент истины!
Мы,
Живые и мёртвые,
И тот, который
В списках не значился.
В августе 44-го
Или позже,
Считая
Семнадцать мгновений весны,
Слушая
Последние залпы.
Тогда,
Когда был месяц май
И – тишина…
Потом напишут
Повесть о настоящем человеке
И будет
Где-то там
Горячий снег.
Там,
Танки идут ромбом
И там
Батальоны просят огня.
И на войне
Как на войне
Когда в бой
Идут одни старики.